Двойной соблазн. Малышка для мажоров

Никита упал первым, начал отжиматься, мышцы начали наливаться молочной кислотой, спина прямая, пресс напряжен. Максим не отставал, сейчас они, не считая, соревновались, кто быстрее сдастся. Пот стекал по лицам, в висках пульсировало, вены на руках вздулись, но никто не хотел уступать.

– Николай Иванович, а я стесняюсь спросить, что происходит?

Голос остановил братьев, они синхронно повернулись в ту сторону, не меняя позы.

– Ничего, Любовь Генриховна. Ничего, достойного вашего царского внимания.

Женщина поджала губы, сверкнула глазами.

– Вы снова допились до белой горячки и палили по инопланетянам?

Николай Иванович кашлянул, выпрямил спину, Макс с Никитой поднялись, с любопытством разглядывая худощавую женщину в ярком халате, с мундштуком в пальцах за забором соседнего участка. На голове у нее было полотенце, а в другой руке – крохотная чашечка с дымящимся кофе.

– Курить с утра вредно, Любовь Генриховна.

– Вредно для здоровья будить соседей.

– Так вы уже не спите.

– Так это все по вашей вине. И я вас умоляю, не надо устраивать под моими окнами эти брачные игры самцов и стрельбу как на чеченской свадьбе. А еще ваша курица снова зашла на мой участок. Я за ней бегать не буду, приходите и забирайте, эта паразитка уже топчет цветы и пугает Бублика.

Женщина скрылась за кустами, Николай Иванович снял фуражку, нервно ее смял, сплюнул на газон.

– Вот же сучка.

– Кто, дед?

– Курица, кто же еще. Пошли ловить, чего встали?

– Макс, ты хоть что‑то понял?

– То, что дед неравнодушен к сучкам и курицам. Да, дед?

Братья засмеялись так, что голоса эхом пронеслись над поселком. Они еще не знали, какие их ждут страсти в конце лета.

 

Глава 6

 

Вероника проснулась от того, что замерзла. С вечера не закрыв окно, девушка заснула с учебником в руках, не выключив ночник. Вообще, последние два года спала она плохо. Она ждала увидеть во сне маму, сколько бы она ни хотела и ни просила, та никогда не приходила даже во сне.

Но всегда было ее незримое присутствие с ощущением боли и безвозвратной потери. В груди щемило, под утро душили слезы, Вероника плакала во сне навзрыд, чувствуя горячие слезы на щеках, но, когда просыпалась, их не было.

Это ночью вообще был странный сон.

Девушка шла босиком по траве, яркое солнце светило и грело спину, она чувствовала – позади нее кто‑то есть, кто‑то идет следом. Вероника знала этих людей, улыбнулась, обернулась, но солнце слепило, были видны лишь два мужских силуэта.

Странный сон. Много в нем было намешано эмоций, а еще она ощущала касания, дыхание, слышала смех, голоса, но не могла разобрать ни одного слова.

Проснулась резко, оборвав сон, от холода, вуаль на окне развевал легкий ветерок, а первые лучи солнца освещали комнату. С улицы были слышны голоса, крики. Вероника потерла глаза, поправила волосы, встала, подошла к высокому панорамному окну, она его очень любила, от него было просторно, много света и воздуха.

Но когда девушка захотела закрыть одну из створок, рука застыла на месте. На соседней лужайке происходило странное. Точнее, раньше там кроме суеты, что наводил Николай Иванович и его куры, не было ничего. Это очень волновало тетю Любу, она часто ругалась с Зориным, было даже забавно.

Но сейчас на стриженом газоне лужайке дрались двое мужчин. Оба обнаженные по пояс, в спортивных шортах, босиком. Они толкали, хватали друг друга за руки и плечи, делали подсечки, роняя на землю, легко поднимались и снова нападали.

Выстрел раздался неожиданно, Вероника вздрогнула, присела на корточки, вцепилась в шторы, сердце затрепетало в груди. Сосед Зорин пальнул из ружья, а потом начал отчитывать тех драчунов. Из дома выбежал еще один мужчина, а следом парни упали на траву и начали отжиматься.

Вероника села на пол, придвинулась ближе и уже начала внимательнее рассматривать парней. Оба крепкие, широкоплечие, темноволосые, под загорелой кожей играют мышцы, перекатываются буграми. Узоры татуировок, их было много, а у того, что был не таким накачанным, как другой, на спине – рисунок огромного кита. Сердце Вероники как‑то странно снова трепыхалось в груди, губы пересохли, а ладони вспотели.

Кто они такие?

Значит, ей вчера не привиделось, и огонек на балконе соседнего дома – не галлюцинация.

Вероника пригладила волосы, продолжая наблюдать, приникнув к стеклу. Вот к забору подошла тетка, начала ругаться с Зориным, а парни с любопытством ее рассматривали. Позы расслабленные, ноги широко расставлены, вот один из них поднял голову, девушка отшатнулась от окна, прикусила до боли губы.

Не хватало, чтобы ее застукали за подглядыванием. Но любопытство взяло верх, Вероника снова подвинулась, теперь хозяин дома напротив что‑то объяснял молодым людям, а они громко смеялись.

Стало жарко.

Совсем недавно Вероника хотела закрыть окно, лечь обратно в кровать, укутаться одеялом, а сейчас стало нечем дышать. Стыдно было признаться, но Вероника никогда не видела вживую таких молодых мужчин. Спортивных, крепких, подтянутых, с идеальными, красивыми, совершенными телами. Нет, видела – в учебниках анатомии, но это не считается.

Тряхнула головой, встала, зайдя в ванную, на длинную майку, в которой спала, накинула легкий халат, умылась. Щеки розовые, в глазах блеск, учащенное сердцебиение. Все признаки тахикардии, не хватало еще одышки и потери сознания.

– Вероника, ты уже проснулась? Да, конечно, после выходки Зорина проснулся весь поселок. Странно, что еще никто не вызвал полицию, и они не приехали с мигалками.

Тетушка нервно расхаживала по кухне, несколько раз включила и выключила чайник, выглянула в окно.

– А что случилось?

– Случилось, что я купила дом рядом с психически неуравновешенным соседом. Вот это беда, вот это есть над чем горевать.

– Да ладно, тетя Люб, он ведь нравился тебе, – Вероника сама включила чайник, достала чашки, из холодильника – сыр, яйца, молоко. Нужно было чем‑то себя занять, хотя бы приготовить завтрак.

– Нравится? Шутишь? А где Бублик? Бублик? Солнышко мое, ты где? Бублик! Наверное, удрал в малину, ему там как медом намазано, опять вернется весь в грязи.