Маска судьи

Я постучала ещё раз, более настойчиво. Вдруг из‑за спины послышался женский голос:

– Его нет на месте, дорогуша. Он ушёл минут пятнадцать назад по какому‑то срочному делу.

Роуз Фишер. Наш архивариус. Если не ошибаюсь, то совсем недавно она отпраздновала своё шестидесятилетие. Если требовалось выяснить обстоятельства какого‑либо старого дела, то за документами и всеми данными мы всегда обращались к ней. Она работала в архиве всю свою жизнь, насколько я знала. Большие, полные доброты глаза и круглые черты лица. Она носила очки с толстенными стёклами, которые визуально увеличивали её и без того выразительные глаза, а на голове, как обычно, собранные в пучок густые каштановые волосы.

– Здравствуй, Роуз.

– Привет, Алиса. Совсем забыла поздравить тебя с возвращением на работу. Ты пади дома совсем с ума сходила.

– Да, было такое дело. По правде говоря, я рада, что снова в строю.

– Совсем как твой отец, царство ему небесное. Ему тоже на месте никогда не сиделось. Непоседа. Так я его называла. Мне всегда казалось, что работа – это единственная отдушина в его жизни.

– Я плохо его помню. Но то, что он горел работой, понимала, даже будучи ребёнком.

– Это да. – Роуз выдохнула и покачала головой. – Очень жаль, что его больше нет с нами. Я уверенна, он бы гордился тобой, увидев, какой красавицей выросла его дочь. Да ещё и пошла по его стопам – стала детективом.

Волна грусти и стыда окатила меня с головы до ног. Я представила, что если бы отец был жив и узнал, в какого человека я по итогу превратилась. Боюсь, что отнюдь не гордость одолевала бы его, а нечто куда более трагичное. В голове промелькнула мысль о том, что хорошо, что он не дожил до наших дней и не узнал, каким «хорошим» детективом выросла его любимая дочь.

«Царство ему небесное?», – промелькнуло у меня в голове. Никто ведь не знает: жив он или мёртв. Он ведь считается пропавшим без вести. И кто знает, может быть он… Даже не знаю… Сейчас мне не хотелось думать об этом.

– Спасибо за тёплые слова, Роуз. Кстати, не знаешь, когда вернётся сержант?

– Ох, боюсь, что сегодня он уже не вернётся. Когда он выходил из здания, то, увидев меня, сказал: «Увидимся завтра». Он всегда так говорил, когда заканчивал рабочий день. Думаю, что завершив свои неотложные дела, он отправится домой. А зачем он тебе понадобился? Может, я смогу помочь?

– Томас МакГиллан. Мне нужно знать, по какому делу он фигурировал раньше. Маркус сказал Хайнеман, что, вроде как, он попадал в наше поле зрения. В базе данных полиции я не нашла упоминания о нём. Может, в архиве сохранились бумажные копии дела?

– МакГиллан… Знакомая фамилия, но не могу точно сказать, когда и где я её слышала. Давай так. Рабочий день уже почти закончен. Я поищу завтра с утра информацию по нему, а затем передам всё тебе. Договорились?

– Да, конечно, Роуз.

– Вот и хорошо. А ты иди, заканчивай работу, а потом смело шагай домой. Проспись и с новыми силами снова в бой. У тебя круги под глазами, так что, думаю, сон тебе явно не помешает. И постарайся не думать всю ночь о работе.

После наставлений Роуз про важность сна я сразу вспомнила образ Мартина с синюшными пятнами вокруг глаз. Пожалуй, мне стоит прислушаться к её совету и сделать всё, чтобы восстановить свои силы, ибо сегодня я потратила их немало.

– Хорошо. Спасибо за заботу.

– Всё. Иди. Завтра утром снова увидимся.

– Конечно, Роуз. Увидимся завтра.

Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны.

Форрестер ведь ещё говорил про психиатрическую лечебницу. Может снова вернуться к Кристе и расспросить, что рассказал ей Маркус? Нет. Хватит с меня на сегодня. Роуз права, остатки информации получу завтра. А сейчас нужно было доделать мелкую рутину, которую я так ненавидела. Думаю, что справлюсь минут за тридцать. До конца рабочего дня оставалось примерно столько же.

 

9

 

Я действительно уложилась за полчаса. А затем отправилась домой на заслуженный отдых. Дорога до дома заняла не более пятнадцати минут. Войдя в свой дом, я убрала в шкаф свою одежду, а затем приняла горячий душ. Тёплая вода смывала тяготы сегодняшнего дня, но меня одолевала болезненная тоска. Когда Роуз вспомнила про моего отца, мне стало не по себе.

– Он бы гордился тобой.

Закончив водные процедуры, я отправилась в спальню. Но прежде чем лечь в постель и вырубиться без задних ног, я поймала себя на мысли, что мне не хочется выпить виски. Странно, я и дня не пропускала приём своего чудодейственного снотворного. Я подошла к комоду и под грудой белья нащупала дорогую мне вещь.

Деревянная шкатулка, которую мой отец подарил мне на моё восьмилетие. Весьма странный подарок для маленькой девочки. По сути, это была монетница. Видимо, отец посчитал, что его дочка будет увлекаться коллекционированием редких монет, как и он сам в молодости. Однако таких позывов души у меня не возникало. Эта шкатулка – единственная вещь, которая уцелела при пожаре в моём доме. Странно, что огонь поглотил всё, а шкатулку из красного дерева милостиво решил пощадить, словно сжалившись над маленькой девочкой, которая и без того лишилась всего. Всего, что у неё было, помимо собственной жизни. Я провела рукой по крышке шкатулки, но моя душевная боль только усилилась.

– Хватит уже самобичевания. Пора спать, – обратилась я к красной шкатулочке, положила её обратно в комод под кипу белья и легла в кровать, завернувшись в одеяло.

Я лежала в позе эмбриона и какое‑то время не закрывала глаза, думая о своём отце, пытаясь вспомнить его голос, его запах, его странные шуточки. Через некоторое время я сама не заметила, как погрузилась в сон. Сладкий, крепкий сон, который так сейчас мне был необходим.

 

*** *** ***

 

Холодная весенняя ночь. Вечно безразличная принцесса тьмы восседает на своем троне, который ювелирно усыпан яркими звездами. Испокон веков она погружает мир людей в свои холодные объятия вновь и вновь, раз за разом. Но сегодняшняя ночь особенная, ведь мы растопили сердце этого ледяного деспота, правда? Ты слышишь, как поёт луна? Эта мрачная ода для нас двоих. Только для нас двоих и никого больше.

– Начало цикла уже положено.

Это неотвратимость. Это непогрешимая закономерность. И это естественный порядок вещей, водрузившийся по воле судьбы на наши плечи. Мне тоже жаль ту девочку, ведь она ни в чём не была виновата. Но не я это придумал, не я таким устроил этот мир. Этот мир сам меня создал и наложил тяжёлые обязательства, непосильную ношу.