Медуза
Главным гитаристом был Гарик. И вот как‑то раз сидели вечерком, как обычно, слушали, подпевали. И так: «Геркулесовы столбы», «Смит‑вессон калибра тридцать восемь»[1], Окуджава немножко, а потом он возьми да и спой, ни на кого не глядя, песенку запрещенного барда. Сама по себе песенка была довольно нейтральная, тут все дело было в имени автора, которое уже некоторое время было под строжайшим запретом. И – началось… Кто‑то ничего не заметил, кто‑то подтянулся поближе, кто‑то даже подпел. Так они осторожно обнюхались в первый раз. А потом пошло: цитатки из запрещенных и полузапрещенных авторов, тайные имена – слова‑знаки, слова‑маячки, по которым они распознавали друг друга. И… собственно, вот так оно и сложилось…
Мысли окончательно уехали куда‑то вбок. Катя встала и принялась расхаживать взад‑вперед. Тут вошла Варька, с мороза, раскрасневшаяся, окинула взглядом стол с разложенными на нем фотографиями, вышагивающую по комнате Катю и отчего‑то насторожилась:
– Ностальгия?
– Что‑то вроде… – Катя, разумеется, не собиралась выдавать настоящую причину и рассказывать о письме – совершенно незачем девочку пугать.
– А чего ходишь‑бродишь?
– Да так… Растекаюсь мыслию по древу.
– Не хочешь говорить?
– Да нет, почему, пожалуйста.
И Катя рассказала вот как раз об этом: как Гарик спел, о словах‑маячках. Варька удивилась.
– У тебя получается похоже на… ну я не знаю… на какую‑то революционную ячейку. Подпольную.
– Да ничего подобного! – возмутилась Катя. – Во‑первых и в‑главных, мы не собирались ни с кем сражаться. А во‑вторых, там вообще было совсем другое…
– Что – другое?
– Любовь. Эр‑ротика.
Девочка смотрела с недоумением:
– Ты же сама только что…
– Сейчас объясню, – заторопилась Катя, сама удивляясь своему волнению. – Это не то… не о том! Это… как тебе сказать… это такое sine qua non… обязательное условие. Так обозначался круг людей, с которыми вообще имело смысл общаться, понимаешь? Да и сейчас это есть, что ты мне говоришь! Есть категории людей, с которыми ты, например, ни за что не стала бы… Стала бы ты общаться… ну я не знаю… со сталинистом, например, или с нацистом? Ну то‑то! Не стала бы! Просто сейчас спектр шире, а тогда только мы и они…
[1] Строка из популярной среди студенчества 1970‑х песни «Мой корабль» (слова Сергея Шабуцкого).
Конец ознакомительного фрагмента
