Мёртвые воробьи

Пройдя метров двадцать, я увидел парня. Он был небольшого росточка, в смешных красных шортах и в рубашке с клоунами. Он старательно пинал мяч о свой забор, безумно беся собаку во дворе. Та заходилась громким лаем. Но парню, как я понял, было похер.

Я был одет не менее нелепо, чем он. На мне были фиолетовые штаны из вельвета, присланные бабушке из Германии, вероятно, очень добрыми друзьями и, наверное, снятые с мёртвого немца, и полосатая разноцветная футболка.

– Привет! Меня зовут Дэн.

Парень, перестав пинать мяч и дав собаке немного передохнуть, оглядел меня с ног до головы. И улыбнулся.

– Привет, – ответил он. – Меня тоже зовут Дэн.

Был он помладше меня.

– Ты откуда, Дэн?

– Я отсюда. А ты откуда, Дэн?

– А я из Москвы. К бабушке на каникулы приехал.

– Давай попинаем мяч?

– Давай.

И мы начали долбить, уже вдвоём, о Дэнов забор. А собака, почуяв вызов, с новой энергией заметалась по двору, залаяла, дико хрипя. Так продолжалось, пока с огорода не прибежала его бабушка и не отругала нас.

Поняв, что у нас общие взгляды на жизнь, Дэн предложил мне:

– Слушай, у меня там под яблонями почему‑то передохли все воробьи. Ты не знаешь?

– Действительно, очень странно, – согласился я. – Понятия не имею.

– Давай, может, их похороним?

Такая идея пришлась мне по душе.

– Давай.

– Ба‑а‑а! – крикнул он через калитку. – Убери собаку, а то покусает. Мы с Дэном похороним воробьёв.

– Каких ещё воробьёв? – услышали мы голос бабушки Дэна.

– Да тех, что передохли.

– Ладно, только не дразните собаку! – ответила нам бабушка.

И мы прошмыгнули во двор.

До последнего момента мне казалось, что Дэн пошутил.

Вдоль забора был яблоневый сад. Дальше тянулось наше рабство – бескрайний огород, засеянный картохой. Кстати, у моей бабушки был точно такой же участок.

Под яблонями, где летала мирно тля и чувствовался аромат костров с соседних участков, лежали мёртвые воробьи. Их было очень много. Видел я эту аномалию за всю свою жизнь первый и последний раз.

Мы вырыли много неглубоких ямок и, собрав жёлтых одуванчиков, приготовились к ритуалу.

– Ну! Царствие им небесное!

И мы, весело хохоча, их закопали. Так началась наша дружба. Тот отсчёт дней на отрывном календаре. Каждое лето я обожал обрывать эти листы, не забывая ни дня.

– Не вздумай выкидывать листочки! – говорила мне строго бабушка. – Там могут быть рецепты.

Я старался слушаться её.

В один из дней Дэн и я тайно смылись на рынок. Прикупив там толстых батареек, через час приехали обратно. Никто не заметил нашего отсутствия. Я потихоньку стащил у бабули двухкассетник и помчался на заросший пахучим зверобоем и клевером бугор, не забыв прихватить при этом из машины дядьки аудиокассету и сигареты.

На бугре меня уже ждал Дэн. Он, срывая травинки, кидал их вниз, смотрел на солнце и слегка щурился. Увидев меня, он обрадовался. Мы, усевшись с ним в тень, закурили.

– Вставляй батарейки! – сказал мне Дэн, закашлявшись после первой затяжки.

Я, открыв у «мафона» заднюю крышку, зарядил в нужном положении все шесть батареек, вставил кассету и нажал кнопку. Заиграла группа «Кармен».

– Чё за хуйня? – спросил Дэн и поморщился.

– Да что украл, то и играет!

– Ладно. Пойдёт.

Молча слушая музыку и выдыхая табачный дым в пространство, мы смотрели вниз, на кучу нелепо посаженных маленьких домиков. Их было несметное количество – наш частный сектор тянулся до самого города. Понемногу наступал вечер.

 

Глава 2. Виталик, туфли и говно

 

Сидя на брёвнах напротив другого дома, мы с Дэном уныло раскидывали соседскую щебёнку в разные стороны, размышляя о жизни. Она летела то на трамвайные рельсы, то в кусты, то на асфальт. Вдруг калитка со скрипом открылась.

– Шухер!

Мы хотели было смыться, но из‑за калитки показалась девчонка лет девяти. Мы знали её, это была Алинка. Она тоже приезжала к своей бабушке на каникулы.

– Хватит нашу щебёнку ласкидывать. Я сейчас всё бабушке ласскажу. – Она не выговаривала букву «р».

– Иди отсюда, мелюзга! – сердито прикрикнул Дэн. И мы с ещё большим усердием принялись раскидывать камни.

– А к нам дядя Виталик плиехал в гости, – не обратив внимание на реплику Дэна, похвасталась Алинка.

– И чё? – равнодушно парировал Дэн. – Иди отсюда вместе со своим дядей Виталиком.

– Да правда, Алин, иди. Поиграй с кем‑нибудь, – мягко добавил я. – Не лезь к нам.

– А они там пьяные все и песни поют, – не унималась девчонка.

– А действительно, может, пойдём в прятки сыграем? – предложил я. – Всё равно у них тут щебёнки… Всю сегодня не докидать. За лето, думаю, управимся.

– Только спиздим у них яблок и вишни, и если будут где‑то папиросы без присмотра, их тоже, – добавил Дэн.

– А то, – согласился я.

Мы зашли во двор, где обнаружили одинокого Тузика, который навалил огромную кучу и теперь уныло бродил возле будки взад‑вперёд по притоптанной пыли.

– Вы что, его здесь овсом кормите? – спросил Дэн, косясь на кучу. – Он вам весь двор присрал.

– Я не знаю, лебят, – сказала Алинка, – но какает он много.

– Не какает, а срёт, – поправил её Дэн.

Я согласился с поправкой.

Из открытых окон деревянного дома были слышны смех и пьяные песни.

– Бродяга‑а‑а‑а с сумо‑о‑ою подхо‑оди‑и‑ит, – подвывал кто‑то.

– Может, сигареты на крыльце? – шепнул я.