На грани мести. В аду

– Машину уже осматривают мои люди вместе с полицейскими, это прекрасно обученные специалисты, если там было что‑то не похожее на самовозгорание, они это отыщут!

Повисла гнетущая тишина.

Из Олиных глаз текли слезы, которые застилали взор, она практически ничего не видела перед собой и вслепую проводила мокрой тканью по Диминому лицу. Володя стоял около окна, повернувшись ко всем спиной. Его мучило чувство невыполненного долга, Дима вместе с Элиной были его друзьями и нанимателями, он был в ответе за их безопасность, но Элины больше нет, он принял это, как свою личную ошибку, свою личную потерю. Не говоря уже о том, что девушка была приятна ему и нравилась по‑человечески…

Максим поднял глаза от пола и посмотрел на Олю, ее плечи сотрясались в беззвучных рыданиях. Мужчина поднялся на ноги и подошел к ней, а постояв несколько секунд рядом, взял за ту руку, которой она пыталась стереть грязь с лица Димы.

– Хватит… – она замерла и подняла на него глаза, – ты все равно не отмоешь этого здесь…

Олины губы скривились, она еле могла говорить из‑за слез, текущих рекой:

– Утром… Сегодня утром! Несколько часов назад, мы сидели за столом, мы общались, я обняла ее на прощание…

Максим притянул девушку к себе и обнял, проводя по волосам рукой, гладя, пытаясь успокоить, хотя сам еле держал себя в руках.

– Посмотри на него… – Оля слегка отстранилась от Максима, – его лицо спокойно, он спит и не помнит… не думает о том, что произошло! Я с ужасом боюсь момента, когда он откроет глаза!

– Я тоже… – мрачно отозвался Володя, – как вспомню, что было, когда Олег увез Элину в Швецию, как он сходил с ума, а заодно и мы все…

– Я бы так хотела с ней попрощаться, – проговорила Оля.

– Нет, – ответ Володи был более резким, чем должен был быть, поэтому он добавил спокойнее, – это невозможно… Она… Ее тело сильно пострадало.

– Ты видел? – спросил Максим.

– Да! И скажу, что больше никому не нужно этого видеть.

От этих слов Оля заплакала еще сильнее, свитер Максима, в который она уткнулась лицом, заглушал ее всхлипы. Володя снова отошел к окну, а Максим смотрел в потолок, обнимая девушку, и старался, чтобы слезы не скатились по его щекам.

Никто не увидел, как Дима открыл глаза и сел на койке, которая была куда меньшего размера, чем ему требовалось.

– Володя, где машина? – его голос прозвучал настолько громко в окружающей тишине, что Оля вздрогнула, они одновременно уставились на мужчину, который сидел и смотрел на них исподлобья.

– Машина прямо перед входом в приемный покой, – ответил Володя, подходя ближе.

– Дай ключи, – тон его голоса был пугающим, каждое его слово звучало угрожающе, несмотря на преувеличенное спокойствие.

– Дмитрий Эдуардович, вы были без сознания долго, получили травму, вам нельзя…

– Дай. Мне. Ключи. – Каждое слово было произнесено отдельно и все тем же спокойным тоном, от которого мурашки шли по коже.

– Я могу поехать с тобой… – начал было Максим, но Диме стоило лишь повернуть голову в его сторону, не потребовалось произносить ни слова, чтобы мужчина понял, что ответ отрицательный.

Оля замерла, она глушила в себе всхлипы, словно боялась, что, если издаст хоть звук, Дима обратит внимание, что она тоже здесь и посмотрит на нее также.

Володя достал из кармана ключ и бросил Диме, тот его поймал несмотря на то, что только пришел в себя. Затем он поднялся и прошел к выходу из палаты.

– Дима, – Максим сделал шаг в его сторону, – ты еле стоишь на ногах, не делай глупостей, мы не хотим оплакивать еще и тебя!

Дима резко развернулся в его сторону, но выражение лица не поменялось, оно словно стало каменным, ни одной эмоции, лишь в глазах пылала такая боль, что все ужаснулись еще больше.

– Дмитрий Эдуардович…

Но Володя не успел ничего сказать, дверь захлопнулась, и они остались в палате втроем.

– Ты на машине? – быстро спросил Володя Максима.

– Да!

– Поедем за ним.

– Я и сам догадался! Оля, сама доберешься домой?

– Да, обо мне не беспокойся… – сказала девушка и пошла к двери, но обернулась, – позвони мне потом, Дмитрий Эдуардович спас моего сына, я для него все сделаю… Только что я могу…

– Я позвоню, – пообещал Максим.

Дима шел по коридору в сторону выхода на улицу, иногда задевая плечом стену, в голове туман, перед глазами темно, в носу жуткий запах жженого тела, которым вонял он сам.

Машина, точно такая же, как та, что взорвалась, была припаркована прямо у входа, вместе с машинами скорой помощи, это было запрещено, но никто не сказал ему ни слова. Он сел за руль, стал заводить двигатель, но попал пальцем по кнопке зажигания ни с первого раза. А как только автомобиль ожил, нажал на педаль и тронулся с места так резко, что стоявшим неподалеку мужчинам в белых халатах, пришлось отбежать оттуда, где проехала машина.

На выезде с парковки скорой помощи черный внедорожник занесло, машина по касательной задела угол здания, скрежет металла разнесся по всему двору, но Дима этого словно не заметил. Он выехал на шоссе, препятствуя движению автомобилей, одному водителю пришлось резко затормозить, чтобы избежать столкновения. Влившись в поток автомобилей, Дима сильнее сжал руль. Сквозь пелену не скатившихся слез он не видел перед собой ничего, кроме ярких огней от света фар, маячивших впереди.

Прекрасно зная город, Дима не понимал, где сейчас находится, он не замечал поворотов и указателей с надписями улиц. Он ехал вперед, разгоняясь и перестраиваясь между рядами, как только на это представлялась возможность. Он не видел и не слышал ничего вокруг, ни звука клаксонов машин, которые лишь чудом успевали увернуться от его автомобиля, ни свиста резины по асфальту от резкого торможения.