Наглый. Дерзкий. Родной
– Кривда. С тебя пятьсот.
– Денег?
– Нет, семечек! Есть семки?
– Обижаешь, Катерина.
Это чудо залезло в борсетку и выудило из нее пачку семечек! Настоящих! Семечек!
– Вот. Мои любимые, крупные, ешь на здоровье.
Он выглядел серьезным, но взгляд выдавал. Он ржал. Просто ржал надо мной!
– Спасибо, – профессионально улыбнулась я, – надеюсь, вы довольны нашим сервисом, ждем вас к нам еще раз.
– Не‑а, я без тебя никуда не уйду.
– Не смей мне угрожать! – разозлилась я. – Иначе я вызову полицию!
– Не надо полицию. Пойдем, тут кофейня за углом, кофейку попьем, и я отстану, зуб даю, – он сделал характерный жест, подумал и добавил: – На сегодня.
– Что тебе от меня нужно? – прорычала я.
– Классная ты. Ну, про куриц неинтересно, я тебе про гусей расскажу. Ну, Кать, хочешь на свалку металлолома, пойдем туда. Я не отстану, Катя‑а‑а‑а…
– Полчаса. Пьем кофе, и ты уходишь туда, откуда пришел!
– Понял, – он поднял ладони вверх, и пока я просила у Маши полчаса побыть за администратора, положил на стойку тысячную купюру.
Я было дернулась дать сдачу, но меня перехватили за талию и под обалдевшими и полными любопытством взглядами повел к выходу.
Глава 3
Катя
На нас смотрели все! Абсолютно все прохожие останавливались и глазели на маргинальное чудо и на меня за компанию, как на мартышек в зоопарке. А я краснела и старалась казаться меньше ростом.
Эдуард же совершенно не смущался из‑за того, что вызывал фурор среди прохожих, и вальяжно топал в сторону кофейни. Он пытался снова обнять меня за талию, но наткнулся на мой взгляд, пару раз хлопнул ресницами и руку убрал.
Казалось, его вообще ничего в этой жизни не могло смутить. Парень просто никогда не встречал слово «стыд». И, видимо, «совесть».
– Кто ты такой? – выдохнула я.
– Эдуард я, забыла, что ли, Катюха?
Меня «Катюхой» со школы никто не называл, но этого товарища даже поправлять не хотелось. Хотелось поскорее отмотать время вперед, вернуться на работу и забыть о нем.
Наконец, мы подошли к кофейне, Эдуард джентльменски открыл передо мной дверь, сверкнул глазами и напевно предложил:
– Сильвупле, мадмуазель.
Приглашающе махнул рукой и ждал, пока я войду. Я гордо прошагала мимо и остановилась, ожидая, пока у неподготовленных бариста пройдет первый приступ культурного шока.
Эдуард медленно прошел к стойке, развернулся ко мне и уточнил:
– Тебе какое?
– Что? – отмерла я.
– Кофе тебе какое? – терпеливо повторил гопник.
Я вздохнула, подавила в себе внезапно возникший педагогический приступ и передумала читать лекцию, что кофе – мужского рода.
– Латте, пожалуйста, – вежливо улыбнулась я, всем видом стараясь показать, что мы с Эдуардом не вместе.
Отошла подальше и с интересом рассматривала потолок, периодически косясь на Эдуарда, который снова вспомнил, что у него контракт с производителями зубной пасты и, возможно, с какой‑нибудь стоматологической клиникой.
Девушка за барной стойкой, кажется, забыла, как делать кофе, и во все глаза смотрела на него, сжимая в руке башенку из бумажных стаканчиков. Эдуард ее не торопил, стоял и явно красовался, перекатываясь с пятки на носок.
Да кто он такой, мать вашу? Либо псих, либо я участвую в каком‑нибудь глупом шоу. Такая эксцентричность не укладывалась в голове, и очень слабо верилось в то, что парень в самом деле так одевается каждый день.
Вопрос только в том, чем его привлекла именно моя скромная персона? Спор? Глупо! Если спорить на девушку, тем более старше тебя, не проще ли появиться во всей красе и со всей харизмой? К чему вот эта игра в переодевания?
Да и чувствовал он себя вполне уверенно, словно всю жизнь одевался именно так!
Что тогда? Он псих? Засланец от конкурентов? Салонный бизнес подразумевал жесточайшую конкуренцию, но у нас все как‑то больше сплетнями и слухами развлекались, в налоговую обращались, в СЭС. Кто мог додуматься послать ко мне ЕГО? И, главное, зачем? Поржать?
Пожалуй, я остановлюсь на том, что парень просто псих. Надеюсь, он не опасен…
Пока я перебирала мысли в голове, не услышала, как в кофейню кто‑то вошел. И схватилась за сердце, услышав слащавое:
– Катерина, здравствуй!
Я перевела взгляд в сторону и с трудом удержала улыбку на лице. Конечно, Лиза! Стоило только мне выйти на улицу с Эдуардом, как я встретила не просто знакомую, а свою старую заклятую «подругу».
Лиза два года работала в моем салоне парикмахером, а потом не просто ушла, а открыла собственный салон на соседней улице и пыталась увести часть клиентов.
До моего уровня она не дотягивала, но нервных клеток похерила знатно, распуская про меня нехорошие слухи. Мои постоянные клиентки рассказывали: Лизочка от души врала, что я покупаю просроченные материалы! Стерва.
– Лиза, – оскалилась я, – как дела?
– Отлично, – закатила она глаза и выдала улыбку, – некогда даже пообедать, с трудом выкроила минутку, чтобы выпить кофе.
– Твоему трудолюбию можно только позавидовать, – закивала я, молясь, чтобы Эдуард сделал вид, что мы не вместе.
Я такого позора просто не переживу!
Но нет. Он вальяжно подошел к нам, протянул мне бумажный стаканчик с кофе и выдал:
– Держи, Катерина моего сердца!
Убью! Стаканчиком! Семечками закидаю, балабола!
– Катя, это кто?
Я уже начала привыкать, что на Эдуарда все реагировали очень бурно, и Лиза не вошла в список исключений.
Маргинал спокойно осмотрел ее с ног до головы, а потом широко улыбнулся и заговорил:
