Не говори, что всё пропало
– Ладно, Галя, мне домой надо. Скоро Игорь придёт.
– Ну, тогда, до свидания.
В последнее время снилась школа. А Ирка давно заметила, что снится она всегда к неприятностям. Вот, и сейчас, весь сон простояла у доски, а утром проснулась со стойким ощущением, что сегодня что‑то случится. Ещё и Игорь не ночевал. Опять, какие‑то дела ночные нарисовались. Он, вообще, как его бригадиром назначили, дома стал реже появляться, и Ирке, порой, казалось, что всеми этими деньгами, что он ей давал, на самом деле просто откупался. С утра всё валилось с рук, и она, наконец, просто налила себе стакан вина и уселась на диван в гостинной, бездумно глядя в одну точку. На экране телевизора мелькали какие‑то картинки, монотонно бормотал телеведущий, но ей, однозначно, было не до популярного ток‑шоу. Душа ныла, и Ирка поймала себя на мысли, что ждёт дурных известий.
Словно спохватившись, она отставила в сторону бокал и схватила телефон. Номер Игоря в контактах нашёлся быстро, и она нажала на кнопку с изображением зелёной трубки. «Самсунг» немного помолчал, а потом выдал серию длинных гудков. Муж не отвечал. Не отвечал он и через пять минут, и через полчаса. В принципе, такое бывало, и, довольно часто, но, сейчас, тревога острой занозой поселилась в сердце. Во дворе раздались шаги, и Ирка бросилась к окну. Нет, не муж. Няня с Лидочкой с прогулки вернулись.
Подумалось, вдруг, что она, в последнее время, слишком мало общается с детьми. Особенно с дочерью. Сыну‑то не так уже и нужно общение сматерью. Шесть лет пацану. Ему, больше, стрелялки на приставке, да игры во дворе. Дождавшись, когда они переоденутся в домашнее, Ирина взяла Лидочку на руки и прижала к себе. В груди снова заныло. Сверху, с гиканьем, по лестнице сбежал Сёмка и, поставив на пол радиоуправляемую машинку, стал гонять её по паркету. Бросив случайный взгляд в телевизор, она вздрогнула, увидев на экране знакомый «Чероки», на фоне которой что‑то быстро говорил репортёр, шикнула на сына, чтобы перестал шуметь, и прибавила звук.
– … начальник полиции, – тараторил журналист, удерживая в руках здоровенный микрофон с логотипом местного телеканала. – Несмотря на его заверения, криминальные разборки в городе повторяются с пугающей регулярностью. Сегодня от случайной пули погибла молодая женщина, оказавшаяся неподалёку. И это уже не в первый раз, когда гибнут обычные жители. В прошлый раз, хочу напомнить, мужчину в собственной квартире убила автоматная очередь, выпущенная поверх голов и попавшая в окно. Хочется спросить у властей города и правоохранительных органов, когда, наконец, мы сможем ходить по улицам города, не опасаясь попасть под шальную пулю?
Машина была Игоря. Это она узнала сразу по виднеющейся сквозь ветровое стекло, свисающей с зеркала заднего вида иконке, которую сама ему подарила не так давно. Ирка, опять, схватила со столика телефон и снова позвонила мужу. Ничего не изменилось. Длинные гудки и всё. Лидочка заплакала. То ли от того, что почувствовала волнение мамы, то ли Ирина сжала её слишком сильно. Няня прибежала на плач и, видя состоянии Ирки, забрала ребёнка и унесла её в детскую, успокаивая по дороге. Из кухни потянуло чем‑то вкусным. Точно! Это котлеты. Вчера вечером она сама кухарке утверждала меню на день. Перекусить, что ли? Как раз время обеда. Вряд ли кусок в горло полезет, но Ирина поднялась и поплелась в столовую. Время обеденное, всё равно пора кушать, да и сидеть и бездумно пялиться в телевизор не хотелось.
С улицы раздался шум моторов нескольких машин. Сердце ухнуло куда‑то вниз, а в глазах потемнело. Домофон запиликал, и, впервые, этот мелодичный перезвон прозвучал для неё тревожным колокольным звоном. Ирина рванулась в прихожую и увидела на экране лицо Крота. Всегда улыбчивое, сейчас оно было мрачным. Рука, внезапно, стала настолько тяжёлой, что не было сил поднять её и нажать кнопку. Тем более, что всё тело сопротивлялось этому, словно, если она сейчас не откроет дверь, то плохие новости обойдут дом стороной.
– Аглая Викторовна! – наконец вынырнула она из ступора. – Откройте гостям, пожалуйста!
Домработница, проводив взглядом метнувшуюся в гостинную хозяйку, вышла в прихожую и открыла калитку с домофона. Ирина забралась с ногами на диван и, схватив бархатную подушечку, прижала её к животу, словно отгородившись ею от всего мира. За окном раздались шаги, из прихожей донёсся сдавленный шёпот и, наконец, в гостинную вошли Ромка, Крот, Пендель и Стив. Все ребята из бригады мужа. Словно хватаясь за соломинку, Ирка уставилась на вход, надеясь, что сейчас, следом за братвой, сюда войдёт Игорь. Но Игорь не вошёл.
– Где он? – прошептала она пересохшими губами.
– Ир, тут такое дело, – переглянувшись с остальными, проговорил Крот. – У нас стрелка была.
– Где он!
– Короче, дело до волын дошло.
– Где он!
– Завалили Гоблина. Там ещё пацанов положили. Вот, все, кто остался.
Небо упало на голову и наступила темнота. Ни света, ни звуков. Только ватная, обволакивающая темнота.
Похороны прошли, словно в тумане. Все хлопоты взял на себя Князь. Ирка целыми днями сидела у себя в комнате, не выходя из оцепенения, сковашего её разум. Даже на похороны её забрали, словно сомнамбулу. Механически переставляя ноги, она вышла из дома, села в машину к Стиву, бездумно, всю дорогу, смотрела на проносящийся за стеклом город. Потом, когда машина остановилась, вышла, обвела невидящими глазами толпу, собравшуюся возле установленных в ряд гробов, задержала взгляд на одном, где лежал Игорь, и, вдруг, завыла во весь голос.
После похорон ничего не изменилось Она так и сидела сутками на диване, уставившись в одну точку. Даже, спала тут же, в гостинной. Родители Игоря приезжали на похороны и два дня жили в доме, но она их даже не замечала. Они ей что‑то говорили, пытались как‑то привести в себя, но всё было бесполезно. Так и уехали к себе в деревню. Несколько раз приходила Галка и пыталась, безрезультатно, растормошить. Потом, махнула рукой и пропала. Даже, дети не могли вывести её из этого сомнамбулического состояния. Жизнь, вдруг, окрасилась в серые тона, всё стало совершенно безразлично, а как жить дальше без Игоря, она совершенно не представляла.
Из ступора удалось выйти, только, спустя две недели после похорон. Сёмка, как обычно в своей манере, вприпрыжку спускался по лестнице и, вдруг, оступившись, кубарем полетел вниз. Громкий рёв огласил пространство. Ирка подняла голову и увидела сына, сидящего на полу и обхватившего коленку. Кровь, стекающая по ножке, сразу бросилась в глаза. В груди, словно кипятком плеснуло, она вскочила, сгребла ребёнка в охапку и, в унисон Сёмке, разрыдалась. Слёзы градом катились по её лицу, но это были не те слёзы, выжигающие до тла душу, а очистительные, вымывающие весь тот дурман, в котором она жила эти недели.
Потом, спохватившись, бросилась в столовую, где в одном из ящиков серванта была аптечка. Навстречу, чуть не столкнувшись с ней выбежала домработница с чемоданчиком, на крышке которого был изображён красный крест. Это ещё Игорь озаботился, когда, однажды, пришёл домой со сбитыми костяшками пальцев и резанной раной на плече, и у них дома не нашлось даже порядочного бинта. Вдвоём, словно наседки, они принялись хлопотать возле мальчика, заливая ранку перекисью водорода и накладывая на коленку пластырь.
