Не вспоминай меня

Вспомнит всё, и уеду отсюда, продам дядин дом, чтобы ничто не напоминало о прошлом, переверну страницу, начну жизнь с нуля, с белоснежной страницы.

– Ты спишь в зале, – напоминаю ему. – Сейчас постелю.

Дёргаными движениями достаю бельё, расстилаю на диване, чувствуя на плечах мужской взгляд. Он наблюдает, но не вмешивается, даёт возможность успокоиться. Но как, если я знаю, что опять во всём буду виновата. Что обманула, не сказала… Захотела.

– Спокойной ночи, – прохожу мимо него, направляясь в свою комнату.

– Спокойной ночи, Катя.

Ага, только не уверена я, что смогу сегодня заснуть.

 

Глава 5

 

Катя

Просыпаюсь от холода, понимая, замёрзла так, что ноги даже под тёплым одеялом ледяные. Наверное, забыла закрыть заслонку на печи, и всё выстудилось за ночь. Вздохнула и открыла глаза, вглядываясь в предрассветные сумерки. Сжаться бы сейчас в комок, разреветься и не думать о том, что через час нужно на работу – ненавистную, тяжёлую, но ставшую привычной. Я ведь никогда не думала, что жизнь повернётся ко мне задницей, придётся начинать всё с нуля. Опять. Только на этот раз мне никто не помогает, никто не поддерживает, не говорит, что я могу всё, что захочу. Не дует на ушибленную коленку, не сцеловывает слёзы со щёк.

Я выросла. Я сделала свой выбор.

Ошиблась.

Холод всё‑таки выгоняет из постели, и я встаю, накидываю на плечи тёплый халат, но выйти на кухню не успеваю, слышу грохот и мужской голос, который зло ругается, не выбирая выражений.

Выскакиваю из дверей и вижу Стаса, который стоит над упавшими дровами.

– Прости, что разбудил, – тут же кается он, скривившись, бросает взгляд вниз. – Ты замёрзла? Печь остыла.

– Да, я, наверное, вчера заслонку не закрыла, – посмотрела на трубу и вздохнула, убедившись в правдивости подозрений. – Сама виновата. Сейчас всё сделаю.

– Кать, я в доме мужчина, это моя работа.

– А ты её хоть раз делал? – спрашиваю насмешливо.

Он на мгновение теряется, но упрямо вскидывает подбородок, не желая признавать, что может чего‑то не знать или не уметь. Я ещё помню его дорогую одежду и машину, понимаю, что он не тот человек, который колет дрова и таскает воду из колодца. Он сделан из того же теста, что и тот, другой. Но если основа и одна, то вот дальнейшее совершенно иное: выпечка, температура, мастер, который потрудился над крепостью характера, и на выходе – человек, твёрдо стоящий на ногах, не способный ударить женщину.

Стас, ты ведь не ударишь?

Мысли улетели в сторону, и я замешкалась, не попытавшись объяснить ему, что делать. Зато Стас всё прекрасно решил сам, заложил печь, нахмурился, ища, чем поджечь, нашёл кусок коры и вот только после этого вопросительно посмотрел на меня.

– Да, – сдерживая улыбку, кивнула ему, – кору сверни трубочкой и подожги, остальное тяга сделает сама.

– Профессионал? – чуть насмешливо спросил он, и я неожиданно покраснела.

– Пришлось им стать.

От неожиданной боли сильнее вцепилась в плюш халата, развернулась и, держа спину прямо, ушла в комнату. Не показывать слабость посторонним я уже научилась, а Стас всё ещё был им. И останется чужим, что бы он ни говорил. Это настоящая жизнь, а не сказка о принцессах, здесь не будет принца на белом коне, который решит проблемы и увезёт в закат.

Закрыла за собой дверь и едва сумела доковылять до постели, чтобы опуститься на неё, до крови прикусывая губу. Боль от травмы напоминала о себе всегда внезапно. Хотя для её проявления я сама сделала достаточно. Позавчера я тащила на себе Стаса, вчера бегала с тяжёлыми ящиками, вот она и вернулась, чтобы напомнить мне о том, кем я стала.

Красивая, достойная, весёлая – в прошлом.

Разбитая, испуганная, больная – в настоящем.

– Кать, всё в порядке?

Бросила взгляд на часы и выдохнула. Сегодня в первую смену, если не хочу нарваться на штраф, то пора вставать, одеваться, завтракать и выдвигаться.

– Да. На работу собираюсь, мне нельзя опаздывать.

Потихоньку, как калека встала, сбросила на кровать халат и потянулась к вещам, которые приготовила с вечера. Новая привычка, чтобы всегда успеть собраться и сбежать. Полезная.

– Значит, это хорошо, что я тебя разбудил?

Из‑за двери я не могла понять интонацию, с которой говорил Стас, было ли в его голосе самодовольство, или он на самом деле переживал за меня.

Господи, Катя, он посторонний мужик, который со дня на день вспомнит, кто он такой и свалит, оставив одну, зачем привязываться и придумывать то, чего нет?

– Слишком рано, но я всё равно встаю раньше будильника, – ответила ему.

Собралась быстро, уже привычно стянула волосы в хвост, распахнула дверь и замерла, потому что Стас стоял рядом с дверью, словно ждал, чтобы убедиться, что я ему не соврала. Это было непривычно, слишком много волнения и заботы в потеплевших голубых глазах.

Неправильно.

– Ничего не вспомнил? – да, вопрос прозвучал грубо.

– Вспомнил, – неожиданно ответил он.

– Да? – вздрогнула, не подумав, что уже всё. – И что же? Уезжаешь?

– Уезжаю? Нет, конечно, остаюсь. Вспомнил, как в тебя влюбился, – Стас усмехнулся и пробежал взглядом по моей фигуре. – И понял, что никогда не переставал любить.

– Не смешно, – сглотнула, осознав, что он поймал меня.

Пошла вперёд, надеясь, что он отодвинется и пропустит, но Стас словно этого и ждал, схватил меня за плечи, развернул и прижал к стене, ударив совсем несильно, но таким нехитрым движением чуть не выбив из меня дух.

– А я и не смеюсь. Кать, давай начнём всё сначала?

О чём он? От боли я ничего не соображала, зажмурилась, стиснула зубы, дыша тяжело, со свистом, молясь, чтобы не понял, что в это мгновение я совершенно беспомощна.

– Нет, – голос звучал глухо и надломлено, но мне это играло на руку. Пусть думает, что дело в нашем прошлом, а потом проваливает из моего дома навсегда.