Неомаг

Они стояли, почти касаясь плечами, и смотрели на светлеющую полоску неба.

– Пойдём, в квартире договорим, – Иван прервал размышления Максима.

Максим кивнул. Он был рад отсрочке, позволяющей ему обдумать ситуацию. Подобрать слова и не сказать ничего лишнего, дабы не навредить людям. Хоть им вряд ли навредишь. Но всё равно надо быть аккуратным, на него‑то они вышли, хотя он низко летает и мелко плавает. А может, поэтому и вышли? Не думал он, не думал, что так выйдет. Время спокойной жизни, выходит, кончилось. Ну что ж, узнаем, насколько плотно он зарос жирком.

Входя в подъезд, он уже знал, что расскажет, а что утаит. Деду всё равно никто навредить не сможет. Он усмехнулся. Усмешка вышла кривой, сердце тревожно сжалось, а всё ли он знает? Не окажется ли Максим, даже не мелкой рыбёшкой, а так, наживкой на чьей‑то удочке?

 

Глава 7.

Проклятый маятник! В полную силу Максим войдёт только через неделю. Как всё не вовремя. А что, если и с соседями всё подстроено, а, Странник? Что делать будешь? Как всегда, в сложной ситуации, голос Деда звучал в голове успокаивая. Думай. Не паникуй. Дыши. Мысли, роем потревоженных пчёл, метались в голове. Глядя в широкую, покачивающуюся перед глазами спину, Максим проделал несложное дыхательное упражнение. К квартире он подошёл полностью спокойным. Тело расслаблено, дыхание мерное и редкое.

В квартире, несмотря на распахнутые окна, всё ещё пахло табачным дымом.

– Жрать охота. – Иван хлопнул себя по животу.

– Всё, что найдёшь съедобного, можешь съесть, – Максим махнул рукой в сторону кухни.

Сам прошёл в ванную. Включив воду на полную, он нырнул под тугую струю. Постояв под горячей водой, он начал переключать кран. Лёд сменялся пламенем. Контрастный душ окончательно привёл его в себя. Из ванной он вышел собранный и готовый к бою. Пока к словесному, но кто знает, что будет.

Иван хозяйничал на кухне, на сковородке весело скворчала яичница, из заварочного чайника вкусно пахло ароматным чаем.

Он оглянулся на вышедшего Максима:

– Как ты живёшь, не знаю. В холодильнике шаром покати, кроме яиц, ничего не нашёл. А вот сортов чая у тебя, – он восхищённо покачал головой, – не во всяком магазине столько найдёшь.

– Чай? Чай, я люблю, – Максим налил себе полную чашку, вроде бы невзначай взглянул на улицу. Где же у него прикрытие? Или не врал, что один работает? На улице ничего подозрительного не было. Да и быть не могло. Если это профессионалы, то Максиму здесь ничего не светит. А если так попробовать? Он закрыл глаза и потянулся сознанием на улицу. Ничего не вышло. Без своих способностей Максим чувствовал себя неуютно, вроде как одетый, среди полной народа бани. Нет, не сейчас. Скорее всего, не врёт. Если знает хоть бы часть правды про меня, не стал бы так внаглую врать. Да и сам, пожалуй, малую толику умеет. Максим это явственно почувствовал, даже находясь в отливе. Вон как спина напряглась, когда Максим выглянул в окно. Чует что‑то.

Что, собственно говоря, неудивительно. Если он крутой профессионал из серьёзной конторы, в чём Максим совсем не сомневался, да ещё с боевым опытом, то он просто обязан был пробудить в себе что‑то, что‑то потустороннее – тонкое. Иначе бы не выжил.

– Ну что, всё готово, наваливайся, – Иван поставил между ними сковородку с вкусно пахнущей яичницей.

– Спасибо, не буду, – Максим покачал головой.

– Что так? – в серых глазах Ивана мелькнула насмешка, – Боишься, отравлю?

– Когда желудок работает, голова спит.

– Хорошо сказано, но я всё равно поём. Знаешь, что должен делать солдат при любом удобном случае.

– Есть и спать.

– Правильно, кто знает, когда в следующий раз придётся.

Максим смотрел, как гость с аппетитом ест яичницу. Вроде бы не торопясь, аккуратно действуя ножом и вилкой, вот только сковорода опустошалась с ошеломительной быстротой.

Он отхлебнул чаю, хорошая смесь получилась, и продолжил рассказ.

 

Пётр Свержин.

Девять лет назад…

Через полгода к упражнениям, развивающим тело, добавились техники, работающие с сознанием и психикой.

Вот тут дело и забуксовало. Простейшее упражнение на концентрацию у меня не получалось. Никак не удавалось сосредоточиться на пламени свечи, горевшей перед глазами. Огонёк расплывался, мысли множились в голове, не давая сконцентрироваться. Как Дед не бился со мной – ничего не получалось. Я пытался концентрироваться с утра, когда сознание свежо, а тело бодро, и после жесточайших физических нагрузок, когда тело отказывалось служить. Результат был один – полный ноль.

Он пытался зайти с другого боку и работать над деконцентрацией. Становилось только хуже, после пяти минут практики из глаз градом катились слёзы, голову пронзала раскалённая дуга боли, и я терял сознание.

После недели мучения Дед взял тайм‑аут, и дал мне выходной. Утром, ещё по темноте, он собрался и куда‑то ушёл. Я же пролежал весь день на печи, глядя, как за окном ветер играет снежинками. Мыслей не было, былая глухая тоска в душе и вязкая вялость, словно оковы, сковавшая тело. Не было желаний, было ощущение, что руки и ноги наполнены свинцом, а голова ватой. Хотелось только одного: закрыть глаза, уснуть и ничего не чувствовать.

Дед вернулся на следующее утро, а я так ни разу и не встал за весь прошедший день. Он вошёл, пахнув холодом, не снимая тулупа, подошёл ко мне и одним движением сдёрнул с печи:

– Пойдём, – выглядел он осунувшимся.

Не давая одеться, он вытащил меня во двор. Вынул из подмышки продолговатый свёрток, протянул мне.

Я послушно развернул его. На жёсткой овчине лежал лук. Что это лук, а не палка, было понятно сразу. Лёгкий, изящный и вместе с тем хищный изгиб плеч. Гладкая поверхность рукояти, украшенная резьбой полочка для стрелы и роговые насадки под тетиву. Рядом лежали свёрнутая тетива и три стрелы.

– Это мне? – сказать, что я был удивлён, это всё равно, что промолчать.

– Надень тетиву, – бросил Дед.

– Зачем? – я стоял и тупо смотрел на него.

– Делай, что говорят! – Рявкнул он.

– Холодно, можно я оденусь? – Тело под тонкой рубашкой начало дрожать.

– Нет.

Я попытался одеть тетиву, лук не хотел сгибаться, вертелся в руках, словно живое существо, а не вещь, сделанная из дерева.

– Да что ты делаешь, зачем ты навалился на него, как медведь на берёзу, упри одно плечо в землю, перекинь через него ногу и плавно сгибай, опирая о бедро.

Наконец, мне удалось накинуть костяное ушко тетивы на лаковую дугу и закрепить его в проушине лука.