Неомаг

– Вот, так вот брат. – Непонятно сказал опер, когда они закурили на крыльце.

Остальное он помнил смутно.

 

Глава 3.

Проснулся Максим с тяжёлой головой и гадким вкусом во рту. Тело было покрыто липким потом, в квартире стояла удушливая жара, даже распахнутые окна не помогали. Опер Крюков спал в кресле, неловко подогнув ноги. На нём красовались лишь трусы – модные боксёры с плейбоевским кроликом. Неожиданный наряд для полицейского.

Максим постоял, разглядывая мощное тело гостя, обильно покрытое шрамами. Покачал головой полицейский, капитан, как же – держи карман шире, – и пошёл в ванную. С удовольствием принял душ, попеременно включая, то нестерпимый кипяток, то поток ледяной воды. Давящая хмарь в голове потихоньку отступала. Почистив зубы, он полностью пришёл в себя. Закрыв глаза, постоял, прислушиваясь к окружающему миру. Последствия маятника уходили, и он начал восстанавливать внутренние щиты.

В дверь ванной стукнули.

– Долго ты ещё? – хрипло спросил капитан.

– Выхожу.

В дверь бочком протиснулся Крюков и включил воду, хмуро сказал:

– Полотенце найдёшь?

– Обижаешь, начальник. – Сказал Максим, хлопнув его по голому плечу.

– Ну и ладненько. – Иван задёрнул занавеску.

Максим стоял у открытого окна, тянул ледяную минералку, слушая, как за стеной плещется вода. Капитан вышел из ванной с полотенцем на жилистых бёдрах. Взял протянутую бутылку, и, содрав пробку зубами, жадно начал пить. Допив, крякнул.

Максим повернулся к нему. Они стояли напротив друг друга. Одного роста, широкоплечие, кряжистые, с мускулистыми животами, длинными руками и ногами. Только торс Крюкова был покрыт короткими, похожими на коротко стриженный мех, волосами. Максим понял, кого ему напоминает опер Крюков – его самого.

– Ну что, Максим, душевно вчера посидели?

– Хорошо, Иван, – он кивнул, чувствовал, разговор предстоит крепкий.

– Теперь и серьёзно поговорить можно, да, Максим?

Он кивнул, можно:

– Отчего с хорошим человеком не поговорить?

– Ты ведь глупостей делать не будешь? Умный.

– Не тот возраст, чтобы глупить.

Крюков поправил на бёдрах махровое полотенце. Точно такое, только жёлтое было повязано на талии Максима. Рассмеялся.

– Хороши же мы были, если бы махаться начали. – Пояснил он, глядя в глаза Максима.

Рукой нашарил на столе пачку:

– Будешь?

Максим покачал головой.

– Ну, как знаешь, – Крюков прикурил сигарету, подбросил пачку в ладони и без замаха, движением одной кисти бросил её Максиму.

Максим легко поймал пачку – не Бог весть, какой трюк, аккуратно положил её на стол и, повернувшись к Ивану спиной, поставил турку на огонь:

– На тебя делать?

– Хороший варишь?

– Никто не жаловался.

– Тогда делай.

Максим спиной чувствовал, как слегка расслабился опер:

– Да ты, Иван, не напрягайся, рассказывай, зачем я вам понадобился.

– Кому это нам?

– Ты дурку не включай, ещё скажи, что простым опером работаешь, – он помешивал в турке кофе, чутко вслушиваясь в тишину у себя за спиной.

– Ладно, тебя не обманешь. Никакой я не опер.

– И не Иван свет Петрович Крюков, да? – по кухне плыл терпкий аромат хорошего кофе.

– Не Крюков, но Иван Петрович.

Максим знал: гость говорит правду. Он ловко подхватил турку с огня и разлил по чашкам. Иван втянул ноздрями запах.

– Пахнет хорошо.

– Что я ещё хорошо делаю? – он стоял, прислонившись спиной к мойке, чутко держа в руках крохотную чашку с чернильного цвета жидкостью.

– Акцию хорошо спланировал.

– Какую акцию? – Максим по‑настоящему удивился.

Бывший капитан ткнул пальцем в потолок. Максим вздохнул:

– Это была не акция, и уж тем более, не спланированная.

– А что это было? – Иван затушил окурок и, откинувшись на подоконник, поднёс к губам чашку.

Максим нахмурился:

– Ты не поймёшь, Иван.

– А ты попробуй, я умный, пойму.

– Тут дело не в уме, долго рассказывать придётся, чтобы что‑то понять.

– А я никуда не тороплюсь.

Максим глотнул кофе. Пауза затягивалась.

– Лады, только сначала сам расскажи, что тебе известно.

Он спросил специально, чтобы не сболтнуть лишнего. Вот только трюк его не удался.

– Хорошо. – Иван отпил кофе, неторопливо достал сигарету из пачки, долго раскуривал.

– Начнём с того, что никакой ты не Максим Александрович Лотов.

Максим жестом остановил его. Сходил в комнату, принёс пачку «Беломора». Тяжело опустился на табурет. Прикурил. Втянул в себя тяжёлый дым, кивнул: продолжай.

– Твоё настоящее имя Пётр Викторович Свержин, сын крупного адвоката, муж дочери известного профессора.

Максим прикрыл глаза.

Воспоминания, которые, казалось, он давно похоронил, тяжёлым мутным клубом, всплыли в памяти. Ему сделалось дурно. Голос лже Крюкова потускнел, вытесненный событиями десятилетней давности.