Невостребованная любовь. Детство

– Ты не можешь сказать, а я не могу вот так просто дать тебе деньги. Щё ты, маленький? Иди работай: подрабатывай грузчиком, дворником – захочешь, найдёшь работу. Никаких денег я тебе не дам, они нам не с неба свалились.

Витя надул губы, залез на печь, отвернулся к стене и сделал вид, что спит, но приятный, знакомый с детства запах своего места сна, родная до каждого сантиметра русская печь, растревожили юношу ещё больше, и он не смог заснуть. Николай лег и тут же заснул. Утомлённая постоянным недосыпанием и нелёгким трудом Надя также быстро уснула. Её инстинкт матери побуждал соскакивать на ноги в любое время ночи к больной дочке, стоило той начать шевелиться. Но когда ушёл Витя, она не слышала. Рано утром Надя встала и увидела, что брата на печи нет, решила, что он вышел по нужде во двор. Затопила печь, начала месить тесто, Витя не возвращался. Николай заворочался в постели, Надя спросила:

– Ты не видел, когда Витя ушёл?

– Нет. Может, на двор вышел?

– Его давно нет.

– Давно, говоришь? Как давно?! – приподнялся на постели Николай, чуя неладное.

– Я встала, его уже не было. Так рано идти к бабке с дедом он не должен вроде.

Николай встал, подошёл к грядке‑полке, что находилась над проходом в куть, пошарил рукой и выругался:

– Вот подлец, денег‑то нет!

– Как нет? Он никогда и ничего не брал без спроса! – испуганно сказала Надя.

– Не испарились же они. Ты куда смотрела?

– Я, как и ты, спала, – попыталась оправдаться жена.

Николай закричал:

– Вот и срубили избу! Дожились, все деньги из‑под носа увели! Пригрела змею на груди! Ну, и щё теперь делать? Щё смотришь? Я тебя спрашиваю! – он ударил кулаком по столу.

– Тихо, дочь разбудишь.

– Да вас обеих убить мало, я эти деньги всю свою жизнь копил!

– Прости, я не думала, что он способен на такое, – пролепетала испуганная жена.

Девочка проснулась и заплакала, Надя взяла её на руки и стала утешать, прижала к груди и похлопывала ладонью по спинке.

– Щё она у тебя вечно орёт, щё ты за мать такая? Успокоить ребёнка не можешь! – повторил Николай слова своего отца.

Надя впервые видела мужа разъярённым и дрожала от страха и обиды. Николай никак не мог успокоиться, большими шагами ходил по избе из одного угла в другой, потом оделся и вышел. Впервые Николай куда‑то пошёл, не надев галифе, забыв поменять домашнюю рубаху на выходную. Николай был щёголем и всю свою семейную жизнь требовал от жены чистую белую рубашку и чистые галифе, куда бы он ни шёл, даже если был пьян.

Надя испекла хлеб, приготовила еду на день. Она понимала негодование мужа и не могла понять, как мог её брат, которого она так любила, которому заменила мать и отца, так вот несправедливо предать её? Она боялась, что муж пойдёт на конный двор, возьмёт лошадь и помчится догонять брата. Что будет, если муж догонит его? Витя против Николая, как телок против быка. В то же время она винила себя, что не поговорила с братом по душам, не расспросила, что там у него случилось. Дочка продолжала плакать, и Надежда дала ей грудь, знакомое покалывание, когда спускается молоко, не последовало. Она не придала этому значения, а девочка капризничала, злилась и кусала грудь.

– Да ты то хоть уймись! – взмолилась мать.

Налила в бутылку коровьего молока и поставила ближе к устью печи согреть. Накрыла стол для завтрака, но муж не возвращался. Тревожные мысли терзали её, одна ужасней другой…

Пришла соседка баба Дуся, она сидела с девочкой, пока родители были на работе, за свою услугу не брала денег, довольствовалась молоком, сметаной и творогом, да иногда соседи помогут в чём‑нибудь по хозяйству. Баба Дуся сразу заметила расстройство и растерянность соседки.

– С мужем поругалась? – Надежда кивнула, баба Дуся продолжала. – Бывает, не переживай. Я вчера видела, брат приехал. А где он? Что ни свет, ни заря к деду с бабкой побежал? Ну, иди, иди на работу, успокою я твою принцессу.

Надя быстро оделась и бегом по задам (это значит: по тропинкам за огородами) поспешила скорей к конному двору. Мужа там не застала, расспросила сторожа, тот рассказал:

– Был Кольша, расстроенный сильно, оседлал коня и поехал в сторону центральной усадьбы. Вернулся через два часа, весь конь в мыле, сам ещё более злой, поставил коня, обтёр его и ушёл. Ему сегодня во вторую смену. Зашёл куда‑нибудь, придёт, куда денется.

Действительно, Николай по потёмкам гнал коня, надеясь догнать вора. Уже проехал центральную усадьбу, до неё всего четыре километра – брата жены не было видно.

– Вот чертёнок, с вечера видно ушёл! – Николай погнал лошадь дальше в сторону района, успел проскакать треть пути (а до района примерно около тридцати километров), прежде, чем ему встретилась машина. Николай поднял руку, остановил машину и, не слезая с коня, спросил шофёра:

– Молодого тут не видел, не встречался?

– Нет. Никто не встречался: ни молодой, ни старый, – ответил шофёр и поехал своей дорогой.

Николай постоял минут десять, дал коню немного остыть. Что делать? Ругаясь и чертыхаясь от бессилия, он понял, что не успел. Вероятней всего, подростка подобрала попутка и довезла до района, значит, он успел на рейсовый автобус до Челябинска. Николай мечтал, что построит большую избу, как у отца с матерью, жена нарожает ему детей, и будут они жить большой дружной семьёй в большой светлой избе, построенной им, Николаем Гровым, а он, как его отец, будет решать все семейные вопросы за большим семейным столом. Что делать? Не в милицию же идти: хоть гадёныш, а всё‑таки брат жены. Николай развернул коня и поскакал обратно.

Но Надежда этого не знала. Она расстроилась ещё больше: значит, всё же пустился вдогонку. Догнал? Или нет? Что между ними произошло? Отобрал деньги или нет? Господи, хоть бы не покалечил! Где он сейчас, вернулся – нет домой? Что с Витей?

После утренней дойки Надя снова сделала круг по задам, ещё раз зашла на конюшни. Николая не было. Дома взглянула на нетронутую еду, поняла, что муж домой не возвращался. На обеденную дойку Надежда также прошла по задам, чтобы в очередной раз зайти и хоть что‑то узнать о муже. Была мартовская оттепель, пригревало солнце. Ноги проваливались в размякший снег. Она рассчитывала застать его после дойки, ведь начиналась его смена. Но на смену вышел другой конюх. Дома муж также не появлялся, она уже не знала, что и думать.