Незваный гость

Я подняла затуманенный взгляд на женщину среднего возраста. В одной руке она держала маленький терракотовый горшок, а в другой закрытый зонт, и, похоже, растерялась, обнаружив меня сидящей на полу в углу, с телефоном, хотя по моей униформе было ясно, что я сотрудница центра и должна работать. Я уставилась на нее в ответ, быстро вычислив, к какому типу клиентов она относится – посетители среднего возраста и среднего класса, которые частенько заглядывали к нам в такие дни недели. Из тех, чей муж зарабатывает достаточно денег, чтобы они мотались по садовым центрам в середине рабочего дня, покупая лишнюю герань или ненужное приспособление, а потом встречались с подругой за ланчем в примыкающем кафе.

– Эй? Вы меня слышите?

Женщина все еще склонялась ко мне, и выражение ее лица – вероятно, реакция на отрешенное выражение моего – выдавало опасения, что я в какой‑то мере безумна. Одна ее рука бессознательно потянулась к сумочке, словно я могла вдруг вцепиться в нее и выбежать за дверь.

– Я вас слышу, – сказала я не так вежливо, как следовало сотруднику. Но в тот момент я не могла сосредоточиться на ней. Мне было необходимо вернуться к своему телефону. Убедиться, что моя находка реальна, а не плод воображения. Я чувствовала гладкость зажатого в руке корпуса и, вставая, поднесла его ближе.

– Что ж, хорошо, я просто хотела проверить. В таком случае у меня есть вопрос, с которым вы могли бы помочь. Несколько недель назад у вас продавались маленькие украшения с пальмами, в которые можно ставить маленькие свечи, и я купила одно, а Отис, мой лабрадор, баловался и уронил его. И я хотела купить другое, только вижу, что стенд убрали…

Я старалась не шевелиться, пока она рассказывала мне все это, хотя и чувствовала, что меня слегка шатает.

– Да, это был летний стенд. Сейчас мы выставляем рождественский декор, так что…

Лицо женщины осталось пустым.

– Рождественский?

Я кивнула:

– Да, рождественский.

Я опустила глаза на экран телефона. Еще больше часа до того, как я смогу уйти домой. Как же я ненавидела быть привязанной к посменной работе. Мне хотелось вновь быть свободной. Хозяйкой самой себе. Делать, что хочу. Идти, куда хочу. А не отмечать время прихода и ухода, помнить об уважении к боссу, которому я еще и плачу за аренду. Уже много месяцев я чувствовала себя в ловушке, и теперь эта глупая женщина портила то, что должно было стать важным поворотным моментом в жизни, поднимая все на поверхность. Все раздражение, всю злость, всю боль.

– Извините, но сейчас август, – сказала она, глядя на меня, как на инопланетянку. – Я правда думаю, что еще рано беспокоиться о Рождестве.

В другое время я бы с ней согласилась, но в этот день говорить мне такое было ошибкой. Меня потряхивало и бросало в жар, я огляделась по сторонам, высматривая, смогу ли перепоручить ее кому‑то другому, но увидела только Рут, которая в другом конце здания, в отделе для животных, помогала пожилому мужчине выбирать поводок для собаки.

– Ау? – сказала женщина. – Я вас утомляю?

Это меня и взорвало. «Я вас утомляю?» Серьезно, она сама напросилась.

– Да, вы меня утомляете. На самом деле, меня утомляет все это, – я обвела рукой вокруг. – И, если быть честной, не все могут позволить себе закупаться к Рождеству в декабре, потратив на это несколько дней и загрузив большой кучей в свой «Рендж Ровер». Некоторым приходится растягивать расходы, потому что они живут от зарплаты до чертовой зарплаты без всякой надежды на кредит. Так что в следующий раз, когда увидите в продаже рождественские открытки, шоколад или украшения слишком рано для себя, просто подумайте: «Что ж, по крайней мере мне достаточно повезло, что не приходится копить пенни на гребаных «Героев» от «Кедбери».

К концу тирады я слегка задыхалась. Женщина выглядела ошарашенной. Секунды растянулись в вечность. Дождь стучал по стеклянному потолку над нами. А когда мои слова наконец дошли до нее, она ухватилась за единственное, к чему прибегают ей подобные.

– Я хотела бы подать жалобу.

Я стояла неподвижно, глядя на нее и стараясь успокоить дыхание. Через несколько секунд она продолжила:

– Назовите свое имя. Оно понадобится мне при разговоре с вашим руководителем. Не могли бы вы позвать его? Я хочу подать жалобу прямо сейчас.

Ее предположение, что мой руководитель – мужчина, взбесило меня еще больше. Но я не успела ответить резкостью, как за спиной раздалось:

– Нет необходимости посылать за мной. Я здесь.

В обычно мягком голосе Аллена, моего менеджера, слышалась твердость. Более директорская, чем обычно.

– Рейчел, пожалуйста, подожди меня в кабинете. Я скоро приду.

Я не смотрела на него. Не могла. Мне было неловко, и я злилась и на женщину, и на себя. Я вышла через двери справа от меня и зашла в его маленький кабинет. Только сев на один из неудобных пластиковых стульев, я разблокировала телефон и снова уставилась на фото, с которого все началось.

Его фото.

И я знала: ничего из того, что может сделать Аллен – никакой выговор, дисциплинарное взыскание или увольнение, – не сравнится со сногсшибательной мощью этого фото. С этого дня все остальное в моей жизни стало фоновым шумом. Шумом, который надо выключить, чтобы начать с нуля и заново настроить свою жизнь с одной ясной целью в уме.

Стоило Аллену войти и опустить свое грузное тело за стол, я приняла решение.

– Я хотела бы написать заявление. Я увольняюсь.

Он распахнул глаза:

– Рейчел, я не знаю, что происходит, но в чем бы ни было дело…

– Ни в чем. Я хочу уволиться. И из комнаты я тоже съезжаю.

Он выглядел еще более озадаченным.

– Но… куда ты собираешься?

Я набрала воздуха в грудь и твердо произнесла:

– В Лондон. Я переезжаю в Лондон.

 

Глава 3

Рейчел

 

За двенадцать месяцев до

Меньше, чем через час я освободила квартиру. Ровно столько мне потребовалось, чтобы уложить свои основные вещи в чемодан и рюкзак. Остальное отправилось в переработку. Продукты и неоткрытую бутылку обезжиренного молока я оставила у двери Аллена. Он не сердился, а скорее был озадачен моим стремительным отъездом, и вообще был хорошим человеком, так что я подумала, пусть пользуется.