Никто и Ничтожество

– Для тебя это действительно так важно?

– Я – это моё имя. И я никогда не хотела бы быть кем‑то, кроме Тантанарет.

– Я это запомню, – улыбнулась Ди, а потом положила лапку на коробку, – а что там?

– Это поможет тебе даже в двух проблемах, – ответила я, распаковывая подарочную коробку, в которую поместилось содержимое двух обувных коробок. – Во‑первых, ты сможешь бегать в будку по терновым веточкам, а во вторых, никто не заметит, что ты оставляешь следы. Кстати, почему ты их оставляешь? Дай сюда лапку, сейчас смотри, вот так они обуваются, ты даже с лапками справишься. Так вот, я не слышала, чтобы у котиков такое бывало, я сейчас про светящиеся следы говорю.

– Я выросла в Котолонии. И я наблюдала за всем кошачьим сообществом, моя семья была одной из ведущих линий правительства. Но я никогда не видела ничего подобного. Думаешь, мне нужно к врачу?

– Тебе не больно?

– Нет.

– Тогда врач не нужен. Это как твои разноцветные глаза. Просто ты очень особенная кошечка.

– Пф.

– Да! Ты кошка в сапожках! Ты особенная!

– Я не особенная, а странная. Эти глаза, следы…

– Ох, ты ещё и спишь очень долго! Это тоже странно!

– А вот это уже совершенно обычно для кошек. Наша прямая обязанность – много спать. Ты не знала этого о котах?

– Нет, это невероятно!

– Кстати, возможно, поэтому мы редко видим яркие сны.

– Ди! Не интригуй так, рассказывай, рассказывай больше!

Ди смешно с непривычки подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение в полусапожках. Она довольно улыбнулась, и стала с удовольствием рассматривать своё отражение, пока слова, словно древняя сказка, лились из её чёрных, как и пасть, уст:

– Этот мир существует благодаря кошкам. Возможно, люди и могут позволить себе сделать из нас фамильяров или даже питомцев, но это лишь потому, что мы позволяем. Мы сним эту реальность, когда спим. Миллиарды кошек по всему миру засыпают, чтобы увидеть во сне каждую песчинку, каждую травинку, каждого муравья. Поэтому нам нужно так много спать, поэтому нельзя тревожить спящую кошку. Кто знает, вдруг она снит именно твою жизнь? Не стоит рисковать, если не хочешь, чтобы эта жизнь прервалась вместе со сном кошки. Не рискуй, никогда. И, о, дорогуша, это чудесные сапожки! Жаль, я не смогу умываться в них, но мы это переживём.

Часть о сапожках я уже не слышала, я присела на кровать, обхватив голову руками. Мысль о том, что моя жизнь – сон кошки, мне не понравилась. Почему‑то у меня даже не получалось представить концепции хуже.

– Это всё правда? – спросила я тихо.

– Во всём есть своя правда, – Ди запрыгнула ко мне на кровать прямо в новых сапожках. – Мы, кошки, любим говорить таинственно. Или говорить лишь один раз. Или вовсе не говорить – этот вариант мой любимый.

Я легла на бок и посмотрела в разноцветные глаза Ди. От мысли, что мы вместе пройдём всю жизнь бок о бок, становилась странно тревожно и воодушевлённо.

– Ты переживаешь перед поступлением в академию?

– Нет, – Ди сонно прищурилась, – я всё равно просплю половину учёбы. Те, кто спят на занятиях, котики. Всё очень просто.

– А котики снят этот мир, и их нельзя тревожить, – улыбнулась я и перевернулась на спину. – Я не буду котиком, я буду Тантанарет, и к концу обучения обо мне будут знать все. Я обязательно стану первой в своём роде волшебницей, особенной волшебницей, а ты, – я почесала Ди за ушком, – очень сильно мне в этом поможешь. Вместо плохих снов постарайся увидеть меня сильной и могущественной. И тебя рядом со мной.

– Ты звучишь, как человек с мечтой.

– Да? Пожалуй, так оно и есть. А какая твоя жизненная позиция?

– Я как‑то не думала об этом.

– Не думать? Гениально! Я обязательно это обдумаю.

– О, ты похоже из тех, кто не только много говорит, но и много думает о том, что сказать. Большая редкость.

– Да. Я хочу почувствовать, что всё правильно, – вздохнула я, пытаясь избавиться от тяжёлого тумана, живущего в сердце.

– А прямо сейчас что‑то не так?

– Я много тревожусь и грущу из‑за вещей, которые меня напрямую не касаются. Но, знаешь, эти дни, что мы знакомы, всё кажется правильным. Как будто нам для чего‑то обязательно нужно было встретиться. Может быть, чтобы помочь друг другу. Я всегда приду на помощь, Ди.

– Мне не нужна помощь, – хмыкнула Ди, а потом резко смягчилась: – А какая она, эта твоя академия?

– Невероятной красоты место. Закрой глаза и представь заснеженный замок, но все деревья в разноцветной листве. Только вот это не листва, а зимние бабочки, когда они взлетают все вместе, вид красивее, чем северное сияние. А в холле академии находится фонтан, огромный фонтан, окружённый растениями, в нём плавают золотые рыбки. Говорят, в первый день обязательно нужно в него всмотреться, он может подсказать что‑то важное.

– А откуда ты всё это знаешь? – сонно спросила Ди.

– Родители рассказывали, они там учились.

– Без обид, но я бы не стала сильно верить твоим родителям.

– Я знаю. Но всего через пару дней мы будем там. А Тан за тысячи километров от меня…

– Уверена, что в таком месте ты быстро найдёшь кого‑то, кто тебе понравится.

– Уже.

– Да? – Ди даже приподняла голову.

– Кое‑кто запал мне в душу, он очень интересный и необычный. Думаю, мы будем друзьями, когда начнётся учёба. Кажется, он любит весь мир, так что я уже полюбила его. Наверное, это всё потому что этот хороший мальчик напомнил мне мою собаку из детства.

– Фу, – Ди поморщилась, – мы с ним не поладим. Я предпочла бы человека похожего на человека, а не какого‑то оборотня.

– Что? Я говорю не о человеке!

– О, – протянула кошка, – а я рискнула поверить, что ты успела положить на кого‑то глаз.

– Это меня не интересует. Лучше расскажи, что необычного ты знаешь о волках? В Котолонии были волки?

– О, да. Много лет они досаждали кошкам, но сейчас всё забыто. Мне волки не нравятся, но я люблю их песни. Волки – лучшие балладники. И не о чём они не поют так хорошо, как о луне. Ты ведь замечала, как тянется «у» в слове «луна»? Или в «moon»? Волки придумали эти слова, когда выли на луну.

– Хм, интересно, поёт ли о луне мальчик, которого я знаю…

– Прекрати называть его мальчиком! Я думаю о человеческих мальчиках!