Нулевой мир 7. Мера Человек: Выбор

– Ой, да ладно, – демон отмахнулся, – Все мы верны кому‑то.

Халиэль сдержалась, но что‑то с её гневом было не так. Будто она имела право злиться, но не хотела. Да и комплимент явно нашёл едва заметный отклик в её женской душе.

– И‑и‑и… как же это случилось? – спросил я, – Как ты спас ей жизнь?

Тут спуск закончился, и впереди появился свет. Слабый‑слабый красный отсвет, будто где‑то угли тлеют.

«Быть не может. Свет Тенебры!»

– О, да, это он. Скоро придём…

У меня забилось сердце. А ведь разок я был в этой самой Тенебре, и воспоминания не из приятных. Дым, вонь, бесы.

– Потаскал же тебя этот пройдоха, червяк, – хмыкнул Дагон.

Отсвет усиливался, и вскоре мы уже шли по дну громаднейшей пещеры, залитой красным ровным светом. Высокие своды над нами едва было видно, но и так понятно – до потолка минимум метров сто.

Впереди высились скалистые отроги, мешающие рассмотреть источник – их тени торчали на фоне красного света, словно зубы.

– Что‑то Плётка хандрит, – весело отозвался демон, – Не хочет ничего рассказывать.

Хали действительно молчала, но я чувствовал ту бурю эмоций, которые она испытывала. Впервые я ощутил, что у неё тоже спрятаны скелеты в шкафу.

«Ещё какие, Марк».

Дагон, к счастью, был более сговорчив.

– Боги долбанули по нам, – он стукнул кулаком по камню, который мы обходили, – Когда припрёт, эти целестовские божки могут сплотиться.

Ангел во мне даже не возмутилась, как обычно, от такого кощунства.

– Единый удар богов сносит всё, – продолжал Дагон, – Ну, может, кроме Апепов…

«Даже ангелы могут сокрушить Апепа», – наконец возмутилась Хали, – «От Апепа не останется и следа».

– Если только от мелочи, – Дагон даже остановился и показал между пальцами эту самую «мелочь», – Отца хрен кто завалит, даже ваши боги.

Хали не сдавалась:

«Отец – это вымысел. Жалкая страшилка! Тщетная надежда для слабых духом отродий Тенебры!»

– Вымысел?! – и Дагон, оказавшись рядом, схватил меня за нагрудник и поднял на уровень глаз, – Да как ты смеешь?

Так‑то оно понятно, что его слова звучали для Хали, но я уже разок получил чужого пинка. И кому бы он не предназначался, чувствовал его тогда я.

Поэтому мой кулак сложился в кувалду и влепился в квадратную скулу Дагона. Ещё… и ещё! Демон нехотя отпустил меня и чуть поморщился, рукой будто бы поправляя челюсть.

– Да, сильная воля, – и он опять засмеялся, – Я уж и не думал, что в Инфериоре остались настоящие воины.

Мы двинулись дальше к скалам, из‑за гряда которых и лился свет в высокий потолок.

Демон всё же рассказал, что связывало их с Хали. Оказалось, что во время той войны боги нанесли свой сокрушительный удар по армии демонов. Ударили, не разбирая, кто там ещё замешался…

– Ну, и вправду, мы же сражались с ангелами, – Дагон так и хохотал над каждым своим словом, – Что для целестовских богов какая‑то там шваль из Медоса? Сопутствующий урон.

Хали внутри меня кипела, но молчала.

– А зачем ты её вытащил?

– Не вытащил, – Дагон обернулся, глаза демона впервые подёрнулись грустью, – Прикрыл Апепом.

«А вот я его потом вытащила…» – подала голос Хали.

Демон потёр шею.

– Чуть не придушила, Плётка.

«По‑другому не умею, уж извините».

Я сказал:

– Ладно, я понял. Вы вроде как спасли друг другу жизнь на поле боя?

Ангел промолчала, а демон кивнул:

– Варит у тебя котелок, частица сраная.

Я поморщился, но глубоко под землёй обижаться на ругань исчадия ада было довольно глупо. На то он и демон.

– Ладно. А как ты связан с Белиаром?

– Погоди… – Дагон поднял руку.

Мы как раз обошли последнюю скалу. Далеко внизу каменный пол пещеры был расколот расщелиной невообразимых размеров, и из неё лился этот самый свет. Я сделал шаг вперёд, желание посмотреть в адскую бездну было нестерпимым. В эту расщелину можно было спуститься, там виднелся щербатый, но довольно крутой спуск…

– Бу! – сзади на плечо легла демоническая рука.

Я вздрогнул, а Дагон заржал. Отсмеявшись, он похлопал меня по плечу:

– А Белиару я должен, – и с этими словами он меня толкнул.

***

– На!

Челюсть демона хрустнула, и Дагон в который раз отлетел, расколов столб. Вокруг уже было раскурочено много столбов, ведь мы свалились в какой‑то древний акрополь, и здесь я пришёл в ярость.

Халиэль успела влить в меня силу, и теперь я мог поспорить с демоном наравне. Но больше всего злило, что Дагон особо и не сопротивлялся. Он будто пытался выяснить, какой у меня предел, позволяя бить себя, сколько влезет.

Падение в расщелину было болезненным, хотя больше пострадала моя гордость. Надо же было так попасться. Мы летели вниз и кувыркались по камням пару минут, всё это время я не отпускал Дагона и мочалил его со всей мощью, на которую был способен.

Потом мы свалились в этот самый акрополь, где я принялся за него уже всерьёз. Вот только демону будто было по барабану: сколько его не бей, а ему всё одно веселье.

Наконец, я выдохся, выдав очередной десяток ударов по роже Дагона, и тот, счастливо застонав, откинулся на обломках колонны:

– О, да‑а‑а… Если бы ты знал, какой кайф доставляет истинная ненависть.

Я отшатнулся и отполз от демона, и непроизвольно вытёр свои ладони о доспех. Как‑то не хотелось быть объектом желания для извращенца. Его колошматишь, а он удовольствие получает?

– Поживёшь с моё, червяк… – поморщившись, сказал Дагон, и встал, – Просто соскучился я уже по настоящей войне.

Он оглядел порванные крылья, потом осмотрелся. С сожалением покосился на развалины.

– Такую красоту порушил, древний же храм…

Я, наконец, тоже осмотрелся. И куда мы свалились?

От храма остались одни развалины… Только каменный алтарь, такой знакомой формы, высился посреди площадки. Он был расколот надвое.