Нулевой мир 7. Мера Человек: Выбор

В последнем раскладе демон перебил её однухой.

«А я‑то думал, куда мусор буду девать?» – с этими словами он кинул эту карту на поле. И оставшаяся у меня в руке нуляха оказалась просто грязью…

Я ждал, что последний ход будет на небесных картах, что мы будем сохранять самых сильных. И я перебью какую‑нибудь пятёху нуляхой. Туза шестёркой.

Не вышло.

Всё же, надо придумать, как ещё скрыть свои мысли. Наверняка читает, и знает наперёд все мои ходы.

Дагон не выдержал, глядя мне в глаза, и сказал:

– Ты думаешь, я читаю твои мысли? Червь, ты охрененно закрылся, и тебе помогает сраный Инфериор. Но ты же, поднебятина, выложил нуляху в запас, – он захохотал, – Я же вижу её, сраный ты червь. И мозгов у меня хватает, чтобы поменять игру.

Это заставило меня задуматься. А ведь верно.

Перед каждым играющим, помимо веера в руках, лежит на поле шесть карт. Три скрыты, три открыты. Лежат до последнего расклада.

Скрытые мы не знаем, здесь чистое везение. А вот по открытым и строится тактика игры.

Демон увидел нуляху в запасе, и стал ближе к концу игры скидывать сильные, делая ставку на средние по величине карты. Трёхи, четвёрики, тенебрики…

И так эта нуляха как была, так и осталась просто мусором.

– Играем. Теперь уже всерьёз, – демон сунул мне колоду, – Сдавай уже. Твоя жизнь на кону, червь, пусть же и твоя рука её продаст.

Я оскалился. В задницу твой пафос, демон. Нельзя доверять ни тебе, ни Бездне, ни Тенебре…

Что на Небе все хотят повиновения, что здесь: всё в рабство забрать норовят.

– Я твои мысли не читаю, но у тебя на лице всё написано, – демон захохотал, – Белиар твой, кстати, у меня демоницу увёл.

Он проскрёб когтями по камням, выжигая дымок. Его зрачки вспыхнули огнём.

– Трахнул, представь, пока я за выпивкой летал, – он рыкнул.

Я только покачал головой.

– Мне‑то зачем это знать?

– Да чтобы ты понял, за что я так с Беляшом. Вроде как и должен, – он нахмурился, – Но и демоницу он мою увёл.

Я сдал карты. Посмотрел веер в руках. Мусора почти нет, одна только нуляха. Значит, вся шваль в руках у Дагона, или в колоде.

– Эх, жаль, ты не баба, – захохотал Дагон, – Уж я бы Белиару отомстил.

– Иди ты… в Тенебру, демон, – возмутился я.

Закрыться в мыслях оказалось недостаточно. Этот демон умел выводить из себя, причём неожиданными способами.

Да ещё этот Белиар. Я уже получил по его вине от Зигфрида, теперь ещё этот недолюбленный… домогается.

Отшельничество явно не идёт ему на пользу, всё‑таки там что‑то сдвинулось, в мозгах Дагона.

– Поэтому надо вытаскивать из тебя ангела, червь, – демон потёр подбородок, – Знаешь, а ведь была между нами искорка. Так что уж я‑то смогу сделать из неё… настоящую демоницу! – он опять расхохотался.

Я вытянул три карты из колоды, положил перед собой. Не знаю, что там, но надеюсь, отличный расклад. Демон сделал то же самое.

Потом я кинул сверху… Нет, пусть будет нуляха.

«Я здесь, Марк. Не смей, не твой расклад! Кидай сильные карты!» – послышалось от Хали.

В ответ я поджал губы. Моё решение.

И положил в запас пятёху, непятёху, и эту самую нуляху. Снова.

«Нет же, Марк!».

Я посоветовал Хали помолчать. Она удивилась, потом выругалась, и молча стала наблюдать.

– Думаешь, червь, второй раз прокатит? – демон захохотал.

Он кинул туда все сильные карты.

– Любой мусор из скрытых перебьёт нуляху.

«Вот именно!» – добавила Хали.

Я поморщился… Добрал из колоды себе в руку. Ну, трёшки, четвёрики. Игра началась.

Хали молчала, и слава Небу. Да, мне было трудно. Я напрягал память до предела, пытаясь вспомнить, что ушло к Дагону, что пришло ко мне.

К середине игры мы разменяли почти все средние карты, и я с радостью заметил, как приподнялась бровь у демона. Он был раздосадован.

Нет, нельзя радоваться. Опасно, я так перебью весь настрой.

Последний расклад.

Пятёхи на пятёхи, тут мы равны. На мою нуляху ложится его трёха. Я стискиваю зубы. Он ведёт, но впереди ещё три закрытых карты.

– Ты умным бесом будешь, – осклабился Дагон, – Я тебе даже позволю в демоны выбиться.

Я молчал, поднимая карту.

Четвёрик на его тенебрик. Равный расклад, но он всё ещё ведет.

Его однуха, моя трёха… Мы – равны!

Тут я улыбнулся, и демон заметно заиграл желваками.

– Сраный червь, мне тысячи лет. Ты думаешь, я не знаю, что там?

И он перевернул… пятёху.

«Нет, Марк», – Халиэль упавшим голосом скатилась куда‑то мне под сердце, будто прощалась.

Ни один мускул не шелохнулся на моём лице. Эту партию я всю сыграл сам. Полностью закрылся.

Не для того я прошёл весь этот путь…

Какой шанс, что последняя карта будет нуляхой? Остальное всё бьётся высшей небесной картой. Да ну твою‑то… нулячью меру.

Никогда я так не надеялся на нуля.

Я перевернул карту.

– Вот же… червь поднёбный! – Дагон вскочил, рубанул по ограде, расколов её в щепки, разбежался, и пнул кочан каракоза.

Потом схватил свой вигвам и разорвал в сердцах кожаный полог, бросил его на грядки. Дагон рвал и метал, ругался так, что у меня уши вяли.

– Небо сраное! Бездна, полная говна!!!

А я, улыбаясь, смотрел на глаз в треугольнике. Шестырь.

Джокер может быть кем угодно.