Обещанная Клятва

– Это не так‑то просто сделать, – выдохнула Мира, и устало облокотилась на спинку дивана. – Кто знает, что он сделает, отними я у него его права и место в компании, за которое он держится обеими руками и зубами. Возможно, я разбужу в нем еще большего зверя, чем он есть сейчас. Развяжу руки и дам полную свободу действиям. Тогда, он не ограничится простым запугиванием и давлением на меня.

Играла тихая, расслабляющая музыка. Официант принес два американо. И когда тот вновь ушел, Мира призналась:

– К тому же, я напрямую обвинила его в гибели папы.

– Серьезное заявление.

– Я прекрасно понимаю, что его терпение вовсе не безгранично. Да и моя стойкость однажды сломается. Но пока этого не случилось, я должна сохранить то, что доверил мне мой отец. А вы? Почему вы здесь?

Оскар не хотел касаться этой темы и отвел глаза в сторону. Прежде чем ответить, он не спеша глотнул кофе. Затем сделал еще глоток, выдохнул и тихо произнес:

– Я здесь для того чтобы найти одного человека.

– Нашли? – взволновано спросила девушка, ощущая, как сердце начинает ускоряться.

– Нет, – расстроено произнес он и сделал еще глоток. – Мама сказала, что он был другом и доверенным лицом моего отца. Я понятия не имею, где искать этого человека. Она лишь упомянула его имя, – Оскар задумался, вспоминая имя человека. – Вроде бы, Амир или Дамир… Не уверен, что правильно понял.

– Зачем вы его ищите? – спрашивает девушка, вдруг осознавая, что Оскар действительно ничего не знает.

– Он может рассказать мне об отце, которого я не помню, а точнее, которого я не знаю.

– Вы совсем ничего не знаете о нем?

– Только со слов мамы.

Мира смотрит на мужчину перед собой и не понимает, как правильно поступить. Еще недавно она хотела все рассказать, но это было вчера, а сейчас…

– Зачем вам знать о том, кого не помните? Может, оставить все как есть, и жить дальше? Что если это причинит боль? Прошло много лет…

Быть может, он не такой уж и жестокий по отношению к отцу. Где‑то внутри него до сих пор живет тот маленький мальчик, в котором теплятся чувства и любовь.

– В моей голове всплывают картинки. Воспоминания. Они расплывчаты, но это не делает их чем‑то бессмысленным. Я хочу понять их. Хочу узнать.

– Каким вы себя видите в этих воспоминаниях?

Оскар на мгновение задумался, опустив взгляд на полупустую чашку. Каким? Таким, каким сейчас быть не сможет. Все изменилось. Он изменился. Подросток‑сорванец уже не будет прежним. Время не лечит. Оно меняет людей, совершая в них беспорядочные кульбиты.

– Мне просто нужно знать причину, по которой он бросил свою семью. Меня.

– И вы бы смогли его простить, спустя столько лет?

Оскар злился. Это была обида, что росла на протяжении шестнадцати лет. Простить?

– А вы бы простили? – задал он вопрос Мирославе, не надеясь на другой ответ, кроме как «нет».

Мира молчала. К сожалению, она не знает всей правды. Степан не рассказал о том, почему ему пришлось покинуть семью.

 

Глава 5

 

 

Давид с величественным видом сидит на дорогом, черном, кожаном диване в центре своего кабинета и что‑то объясняет двум мужчинам, примостившимся в кресла напротив. Мира входит в кабинет размеренным шагом. Давид и остальные одновременно замолкают и обращают внимание на девушку. Присмотревшись к гостям внимательней, она вдруг вспоминает, что уже видела их раньше. А точнее, в номере Степана в трагический день, который она никогда не забудет.

– Что здесь происходит? – спрашивает девушка, покосившись на Давида.

– Мы вам еще нужны, Давид Радикович? – спросил один из гостей.

– Нет, можете идти. Созвонимся позже.

Оба человека поднимаются с кресел и направляются к двери. Мира провожает их пристальным взглядом.

– Кто это? Что они здесь делали?

– Юристы. Мы обсуждали рабочие детали, – ровно ответил мужчина.

– Эти двое… я видела их в номере Степана Рудольфовича в день, когда…

– Возможно, – протянул он.

– Не возможно, а точно. Что за общее дело у тебя с ними? Что за детали вы обсуждали?

– Ты все равно ничего не смыслишь в этом, – протянул Давид.

– Ты не забыл, что это моя компания? И все детали по работе обсуждаются со мной. В моем присутствии.

– Она такая же твоя, как и моя. Успокойся, это не касалось ни нашей компании, ни тебя, – Давид горделиво выпрямил спину.

Мира медленно опустилась в кресло и облокотилась на спинку.

– Ты хотел со мной о чем‑то поговорить?

– В компании ходят слухи.

– Уверена, они не стоят твоего внимания.

– Они касаются тебя. Люди между собой шепчутся о твоей личной жизни.

– Я их за это не осуждаю. Если им нравится обсуждать мою жизнь, что в этом плохого?

– Что плохого? Ты – вершина компании. Ответственное лицо. Тебя должны уважать, как авторитетного человека, а вместо этого за спиной они придумывают о тебе небылицы.

– Такое бывает, Давид, и не только в нашей компании. Людям нравится обсуждать других людей. Я надеюсь, ты не уволил этих бедолаг?

Давид хотел услышать иной ответ. На его лице появилось странное напряжение, которое постепенно переросло в осуждение. Глаза сощурились, и заходили желваки на скулах. Бледные, небритые щеки стали чуть розовыми.

– Нет, но уже думаю об этом.

– Раньше ты относился к моим романам спокойно. Что изменилось?

– Раньше о тебе в компании не шептались, – отметил он и, поднявшись на ноги, направился к большому окну.

– Да ладно тебе, Давид! Даже у тебя есть личная жизнь, о которой многие знают. И что с того, что она есть и у меня?

– О моей личной жизни знают лишь единицы. Доверенные лица. И обо мне не шепчутся за спиной, – прошипел он, смотря в окно.

– Может, тебя просто боятся?