Ошибка профессора
– Учить будешь, как все. Это не обсуждается, – чеканя слова, он не давал мне возможности апеллировать. Явно к разговору давно готовился и все для себя решил. – В общем, думай, Василькова. Два желания еще есть. В пределах моих возможностей, естественно. И, как ты уже поняла, незаслуженные оценки я ставить не буду.
В тот момент ответить что‑то разумное и взвешенное я была не готова, уж слишком шокировало «предложение». Поэтому Шлефов снова поставил меня перед фактом:
– Думай. Только недолго. Как что‑то решишь, пиши по СМС. Номер ты, как я понимаю, знаешь.
Вышла из «Глобуса» я потерянная и дезориентированная. В задумчивости даже пропустила свою остановку и двадцать минут потом шла пешком до общежития. Не сомкнув в ночи глаз, я пришла к двум неутешительным выводам. Во‑первых, знай я, что Шлефов реально переведет мне деньги, просила бы больше. Что для него эти сто тысяч? Ездит на «Ягуаре», а одевается только в «Армани»… И, во‑вторых, что‑то в его предложении казалось нечистым, подставным… Ну, не верила я в покладистого и идущего на уступки профессора. Говнюки не меняются!
Но, на рассвете, махнув рукой, я‑таки задремала. Как говорила моя мудрая бабушка: не важно, плывешь ты по течению или против, главное, чтобы на яхте. Моя яхта – припрятанный в надежном месте дик‑пик. И как бы Шлефов не пытался извернуться, туз все же в моем рукаве, а не его!
ГЛАВА 3
Сто тысяч…
Сидя в аудитории в ожидании пары Шлефова, я все еще не могла поверить своим глазам. Снова и снова обновляла страницу, а деньги из банковского приложения никуда не девались. И дело даже не в огромной сумме, казавшейся мне – бедной студентке – запредельной. А в том, что сто тысяч являлись единственным подтверждением правдивости событий вчерашнего вечера. А значит, Шлефов действительно предложил мне три желания на выбор… Точнее, уже два. Как это может быть правдой?!
– Диан, – окликнула меня Рита. Я инстинктивно заблокировала телефон и перевернула его экраном вниз. Подруга тут же с подозрением посмотрела на сотовый. – С тобой все нормально? Бледная, дерганная, губы в кровь искусала…
– Да‑да, – нервно улыбнувшись, я неестественно быстро задышала. Казалось, догадливая Рита уже читает мои мысли. – Просто переживаю перед парой.
– Не стоит, – приободрила меня Саша, весело подмигивая. – Ты умная девочка. Вон, как прошлый раз профессора на место поставила! Он уже понял, что ты крутая, и больше не будет тебя доставать.
Саша была отпетой оптимисткой. Порой ее розовые очки помогали мне не упасть духом. Я благодарно усмехнулась и тут же услышала, как на ряд вниз хохочет одна противная девушка. Настенька Петрова.
– «Крутая»? – она в истерике стерла слезы, ударяя себя кулаком в грудь. – Разве что, как колбаса за пять рублей из супермаркета для бомжей, типа вас и ваших родителей. Такая же многообещающая снаружи и картонная внутри.
Рита по‑боевому дернулась вперед, Саша удержала ее движением руки. Мол, она того не стоит. Я же, насмешливо вздернув бровь, спокойно спросила:
– Настюш, это тебя папа ректор учит чужие беседы подслушивать?
По лицу Петровой прошла судорога, а губы сжались в тонкую линию:
– А ты моего папу не трогай, поняла?! На твоем месте я бы ему ноги сейчас целовать бежала. А знаешь, почему? – девушка вдруг преобразилась, стала радостная и злорадная. – Вчера он дал добро Шлефову на твое отчисление. Лично слышала. Так что недолго нам тебя, такую «крутую», терпеть.
Мы замерли, переглянулись в тревоге.
– Никто ее не отчислит. Поняла? Ни за что! – фыркнула Рита, но все равно недостаточно убедительно. Мы все понимали, просто так Настя бы такое не говорила. Значит, были основания.
– Всегда можно найти причину. А Шлефов в этом плане лучший… – Настя вдруг позволила себе мечтательно вздохнуть и расплыться в пьяной улыбке. Я вдруг поняла, что Петрова либо влюблена в нашего профессора, либо просто его фанатка. – Он такой умный мужчина, что всегда найдет причину. Не сомневайся в нем.
Я задумалась: мог ли Шлефов вести двойную игру? Мне вешать лапшу, а сам за спиной договариваться о моем отчислении? Не успела я хорошо обдумать все «за» и «против», как в кабинет вошел сам виновник торжества.
Грызя ногти, нервно топая ногой под столом, я думала о том, как же мне аккуратно прощупать почву. Правда ли профессор собрался выполнять мои просьбы? Или только водит за нос?
– Начнем пару с опроса, – холодно осведомил мужчина, устроившись за рабочим столом и уткнувшись черной ручкой в журнал. – Так‑так… Кто тут давно у нас не отвечал?
Развернувшись в мою сторону, Настя с предвкушением хлопнула в ладоши:
– Видела, Диана? Вот приблизительно так он тебя и завалит. А завтра уже билет, вокзал и опять твой сельский коровник, из которого ты приехала.
Злорадная идея пришла в голову мгновенно. Как озарение. Торопливо взяв в руки телефон, я написала Шлефову сообщение: «Я придумала желание. Хочу к себе хорошего отношения. Чтобы все вокруг видели, что вы не относитесь ко мне, как к куску дерьма!».
– Что ты там строчишь? – шепнула на ухо Саша, но я торопливо спрятала от нее телефон и забарабанила пальцами по столу. – Ох, опять секреты от лучших подруг!
– Точно, мужчину нашла… – присвистнула Рита. – Судя про всему, реально женатого и с детьми.
Мне уже было все равно, кем сейчас считали меня подруги. С замиранием сердца я следила за тем, как в черном кожаном портфеле профессора завибрировал телефон. Он лениво засунул в него руку, достал и мельком глянул на экран смартфона. Затем еще раз, но более внимательно. И посмотрел прямо на меня. Так пронзительно, что сердце упало в пятки от страха.
«Это то, чего ты на самом деле хочешь?», – пришло спустя мгновение. И он снова посмотрел… Нет, разобрал на атомы и собрал обратно. За годы я видела разными его голубые глаза, но такими загадочными и решительными никогда…
Я не думала. Мне просто хотелось, чтобы все вокруг перестали считать меня куском дерьма по вине Шлефова. Поэтому «да» отправила без промедлений.
«Как скажешь!», – краткий и четкий ответ. А внутри меня что‑то лопнуло… Я обмякла безжизненно на стуле и прикрыла лицо руками.
– Боже… – прошептала себе под нос, словно в бреду. – Что я вообще творю? Когда моя жизнь свернула не туда?
– Что ты сказала? – скривившись, переспросила Саша. – Ничего не разобрать…
Но я не успела придумать убедительную ложь. Громогласный преподавательский голос развез пространство своим суровым басом:
– Ох, вот кто давно не был у доски… Василькова, выходите!
Настя Петрова радостно поерзала на стуле и издала пугающий утробный звук. Ей так натерпелось увидеть мои унижения, что она снова и снова повторяла под нос: «Вот сейчас! Сейчас!».
– Все будет хорошо, – шепнула на ухо Саша. – Ты умница.
