Осколки юности
– Ссы здесь, дура, – рявкнула на нее Юля.
Кажется, Насте было все равно, кто ей там хамит, и она молча пошла искать место для своих нужд.
– В общем так, если ты не передумаешь, то смело иди в милицию. Если что, то я могу пойти как свидетель. Я Мурке скажу, он нормальный, поймет, в чем дело. Наши парни с ним разберутся, и сюда Борзый больше ни ногой. И это, ты подружку придержи подальше от Серого. Он хоть и потише этого извращюги будет, но это же его близкий друг, понимаешь?
– Кажется, да.
– Ну вот. Не стоит его бояться, все самое страшное уже позади, поверь. Но такая сука на свободе гулять не должна.
– Спасибо за поддержку, Юль.
– Не за что. Ладно, я поеду. А если захочешь меня найти, то спроси у Мурки, пусть он тебе мой адрес даст в случае чего.
– Хорошо. Можно узнать еще кое‑что?
– Давай, спрашивай.
– В общем, когда он еще не начал, ну это… – я стеснялась говорить об этом вслух, мало того, что было ужасно стыдно говорить о постельных темах с малознакомыми людьми, так еще и противно вспоминать о сегодняшнем событии.
– Я поняла, продолжай.
– Он нож приставил к моей шее, и я подумала, что он меня убьет. Борзый на самом деле способен убить человека?
– Ха‑а‑а‑а, – протянула Юля, – жаль, парней рядом не было. Нет, он просто отмороженный, но не думаю, что до такого может дойти. Отец у него в Афгане был, да. Убивал, но не он, а его папаша. Он курицу‑то зарубить боится, его от вида крови и ошметков тошнить начинает, а про убийство вообще молчу. Ты это, извини, что я ушла. Я не думала, что все как‑то начнут разбегаться.
– Ничего, ты в этом не виновата. Ладно, нам пора домой.
– Да, кстати. Это тебе, – протянула она мне в руки пачку More.
– Но зачем? У меня свои есть, – принялась отказываться я, попутно взмахивая руками в воздухе.
– Держи. Тебе сейчас нужнее, чем мне!
– Не устану тебя благодарить.
– И не нужно. Любой нормальный человек так бы на моем месте поступил.
– Пока, – крикнула я вслед удаляющейся из виду Юли, она в свою очередь махнула мне рукой на прощание.
Я совсем забыла, что со мной все это время была Настя, и когда она тронула меня за плечо, то я непроизвольно вскрикнула.
– Это все правда? – виновато спросила подруга.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла поначалу я.
– Что он тебя изнасиловал?
– Да. Да это правда! Это правда! А где ты была?! Ты меня бросила из‑за своего Серого! Ты меня с ним одну оставила! Зачем?! Ты же видела, что он больной на всю голову?! Ты обещала, что все будет нормально! – плача навзрыд, я требовала у нее объяснений.
– Я напилась. Извини. Я ничего не соображала. Наверное, мне надо расставаться с ним. Я наделала кучу ошибок.
– Каких еще ошибок? Что он‑то тебе сделал?! – все еще кричала я.
– В общем, у меня задержка уже долго что‑то, – замялась Настя и опустила глаза в пол.
– Сколько?! День, два, неделя?! Это гормоны все, че ты вообще… – кричала я, пока меня не прервала подруга.
– Уже вторая пошла.
– Ч‑что?
– Ну да. Я сначала думала, что совпадение. У меня и раньше так было, а тут вот так вышло.
– Вы вообще предохранялись?!
– Что мы делали? – не поняла меня подруга.
– Ну презервативы надевали?
– Кого?! В нашей аптеке только спирт и бинт. Больше ничего! Где я тебе тут найду такую роскошь?! – с ухмылкой отвечала подруга.
– Отлично! Так, и что теперь?
– А ничего. Я в больницу в город поеду, там аборт сделаю. Вот в понедельник родители пойдут на работу, и я уеду на денек. Скажу, что в институт надо съездить, узнать кое‑чего по поводу поступления. А потом свалим с тобой отсюда. После сегодняшнего вечера мне как‑то страшно стало находиться рядом с ним.
По дороге мы что‑то обсуждали и сами не заметили, как дошли до ее дома.
– Ты ко мне или к себе пойдешь? – спросила Настя.
– Пошли к тебе, если ты не против. Все равно домой идти боязно.
– Пошли.
Мы тихо разделись и легли спать. В сон нас сморило одновременно, однако я спала плохо. Мне снились бредовые сны, слишком яркие и непонятные. Обычно такие беспокойные сновидения у меня бывают, когда я тяжело болею или в моей жизни происходят трагические события, наподобие сегодняшнего.
* * *
– Мур, хватит херней страдать! Он изнасиловал ее, и ты видел, какой он неадекватный по отношению к Лоре! Она мне сама рассказала, что ты за ним бегал позавчера, по всей площади его ловил!
– Да, Юль. Да! Тысячу раз да! Я знаю, что у него фляга течет, притом очень давно! Но и ты тоже пойми! У него батя два года назад повесился! У матери сердце больное, если его посадят, а его точно посадят, то мама у него умрет, а может, и инвалидом останется!
– С чего ты это взял?! – перешла на крик Юля.
– С того! У нее сердце больное стало после смерти его отца! Борзый ее единственный сын! – выгораживал своего друга Мурка.
– А то, что он девочке жизнь испортил, это ничего? Да?! Что‑то мне подсказывает, что когда он на Лору залез, то о маме явно не думал!
– Да понятно, что он виноват! Понятно! Но нельзя так!
– А как?! Как можно‑то теперь?!
– Вообще есть один вариант, – сказал Мурка, значительно понизив тон.
– Да ты что? И что же ты предлагаешь?
– Короче, я ща соберу деньги с пацанов, так же и с Борзого спрос будет не маленький, с него больше всех возьму. Принесу эти деньги Лоре. Потом при ней же со всеми парнями попинаем его, вот и все.
– Знаешь, что?
– Что, Юль?
