Осколки юности

– О, привет, пропащая! Ты у Насти вчера была, да ведь? – не отрывая взгляда от внутренностей автомобиля, сказал папа.

– Да.

Он немного постоял молча, будто бы пробуя слова на вкус, а потом все же обратился ко мне:

– Дочь, ты прости меня. Опять я пил.

– Все нормально, па. Я уже привыкла, не впервой.

После этих слов возникло неловкое молчание. Мы немного так постояли, не проронив ни слова, а потом я прервала нашу молчанку и зашла в дом.

 

* * *

 

Деревенская жизнь значительно отличается от городской тем, что в городе люди не живут так однообразно. В деревне летом хорошо! Сельский клуб открыт, молодежь собирается на площади и в ее окрестностях, можно летом лежать на пляже местной речушки, сидеть во дворе дома до утра, бродить по лесу. Но это одна сторона медали, а вот вторая не такая уж и радужная. За скотиной ухаживать надо, за огородом следить тоже необходимо. А также мыть посуду в тазиках и вещи стирать руками, носить воду из «журавля», вывешивать белье на улице, топить баню, убираться не только дома, но и во дворе, и еще много разных дел.

Зимой, конечно, тут особо делать нечего. Только воду носить домой, печь топить и снег во дворе чистить. Но и из развлечений тут только те, которые мы с Настей придумаем. Клуб на зиму закрывают, на речку не походишь по понятным причинам, во дворе всю ночь сидеть холодно, а в лесу зимой только на голодных зверей нарваться можно. Одним словом – тоска! Именно поэтому я сейчас заканчиваю одиннадцатый класс и уезжаю учиться в город. Неохота в деревне оставаться, и к тому же работы здесь почти нет.

Получается, что это последнее мое лето в родной деревне. Конечно же, я буду приезжать сюда на каникулах, но это будет уже не то.

Последние наши учебные с Настей месяцы тянулись нудно, скучно и утомительно. По выходным мы с ней гуляли, а после школы мы занимались нашими бытовыми делами и про уроки не забывали. Помимо домашнего задания нам нужно было готовиться к вступительным экзаменам. Поступать мы будем в один и тот же вуз, правда, на разные факультеты. Я пойду учиться на юриста, а вот подруга хочет получить специальность, связанную с финансами.

В общем, не успели мы оглянуться, как наступил конец мая. На носу были выпускные экзамены, но субботу и воскресенье никто не отменял. Я у себя дома стояла перед зеркалом и старательно рисовала себе стрелки угольно‑черным карандашом.

В восемь вечера я уже была во всеоружии. Не могла налюбоваться собой в зеркало. Именно в это зеркало смотрела на себя далеких шесть лет назад моя маман.

«И это она‑то говорила, что я не стану красивой?! Ха!» – подумала про себя я и продолжила разглядывать свое отражение в зеркале.

На мне была надета черная юбка до колен, белый топ, а на ногах красовались лакированные красные туфли на длинных шпильках. В уши были вдеты серьги‑кольца. Обычная бижутерия – большие круглые серьги цвета серебра, естественно, не серебряные. Белая кожа, коричневые румяна, черные стрелки, ярко‑красные губы. Довершала мой образ прическа, напоминающая собой как минимум вавилонскую башню. Я с усердием делала себе начес, а также кипятила бигуди на кухне в алюминиевом тазике.

Не успела я собой вдоволь налюбоваться, как в комнату вошел папа.

– О! Мадам, а куда ты в таком виде собралась? – поинтересовался отец, упершись локтем в дверной косяк.

– С Настей идем гулять, а что? – спросила я, невинно захлопав глазками.

– Да так. Ничего! – строго ответил он. – Ты в таком виде на улицу пойдешь?

– Чего тебе не нравится?

– Как ты думаешь сама?

– Пап, все. Не начинай!

– Будь аккуратна, – сказал он и покинул мою комнату.

Перед прогулкой я зашла в наш местный магазин и купила пачку сигарет. Продавщица тетя Зина нехотя продала мне сигареты, ворча о том, какая молодежь нынче пошла и что в их время такого не было.

Хоть мне и было семнадцать лет, но осуждения местного населения все же опасалась, а потому зашла в кусты, чтобы там спокойно покурить. Сделав несколько затяжек, я начала приходить в себя и успокаиваться, как вдруг где‑то позади раздался шелест листвы и шаги. Я стала уходить, как меня окликнули:

– Стой, Лор.

Это была Настя. Я нервно хихикнула и обняла подругу. Мы спокойно покурили, а потом покинули наше место для курения.

На площади встретили Борзого и Серого. У Насти и Сережи, то есть Серого, была любовь. Ну как любовь, не знаю. Они то и дело целовались, обнимались и иногда отделялись от компании, правда, ненадолго. А я сидела с остальными ребятами и болтала с ними на разные темы. Только вот с недавних пор часто замечала на себе взгляд Борзого, отнюдь не дружеский, но особого значения ему не придавала, так как больше ничего необычного за ним замечено не было.

– Лор, иди сюда, – подозвала меня подруга.

– Эй, девчонки, вы куда? – крикнул нам вслед Кирилл.

– Кирилл, мы скоро придем, – заверила нашего знакомого Настя.

– К чему такая спешка? – непонимающе спросила я.

– Короче. Завтра группа Серого и Борзого из ПТУ собраться хочет.

– Чего? А мы тут при чем?!

– Они в этом году учебу заканчивают и типа собраться хотят. Там еще некоторые со своими девушками придут, и с соседнего выпуска тоже девчонки подойти должны. Где‑то человек тридцать будет примерно. Вот, мой зайчик нас с тобой тоже позвал. Мы там в речке покупаемся, мясо пожарим, выпьем. Короче, весело время проведем. Ты как, согласна?

– Какой еще зайчик? – из всего сказанного подругой мне был интересен только зайчик.

– Так это… Серега, – слегка замялась Настя.

– А‑а‑а! Это он зайчик?! Да он целый кабан, или там, может быть, крот – звездорыл, но точно не зайчик! – я смотрела на подругу и откровенно стебалась.

– Посмотри сначала на своего, а потом про моего что‑то говори! – обиженно произнесла она.

– Стоп. На какого моего? – с нескрываемым удивлением был задан вопрос.

– На Борзого.

– Так, подожди. Леша мне никто, мы с ним просто общаемся, и все.

– Разве?! – от удивления у Насти вытянулось лицо.

– Да. А что такое?

– Мне просто Сережа сказал, что Борзый ему говорил, типа вы пара.