Осколки юности

– Ну, долго там еще? – поторопила я Настю.

– Тихо ты! Короче, это молодой парень, скорее всего, твой ровесник или немного постарше тебя. Вроде бы в этом году вы должны встретиться, но не сейчас, а позже. Скорее всего, уже осенью.

– Блин, да как ты видишь‑то по ним?

– Секрет! – сказала подруга, повернув карты рубашкой вверх.

– А у тебя что?

– Я пока не смотрела, я боюсь.

– Да ладно?! Ты вон беду мне нагадала!

– Нет, себе гадать плохо. Я лучше к нашей местной ведунье схожу, если мне надо будет.

– Как знаешь!

Мы с Настей поболтали немного о том о сем, а потом легли спать. Хотя как спать? Она храпела вовсю, а вот я не смыкала глаз до того момента, когда забрезжил рассвет. Всю ночь я думала о беде, перебирала варианты от терпимых и до самых ужасных, но решив, что гадания – это все выдумка и бабкины сказки, я повернулась на правый бок и уснула.

А проснулась аж в полдень одна в комнате. Я быстро выскочила из‑под одеяла и побежала в глубь дома найти хоть кого‑нибудь. После того как я обнаружила, что дом совершенно пуст, то побежала на улицу. Все члены семьи стояли во дворе и оживленно о чем‑то спорили.

– Доброе утро, соня. Выспалась? – поздоровалась со мной тетя Надя.

– Какое ж это доброе утро?! Добрый день! – весело подметил дядя Женя.

– Мы не стали тебя будить, сами пока за продуктами съездили, ты завтракать будешь? – поинтересовалась Настя.

– Доброе утро, точнее, день всем! Нет, спасибо. Я сейчас умоюсь и пойду домой.

– А ты придешь вечером или мне за тобой зайти?

– Нет, Насть, спасибо. Я сама приду. Во сколько?

– Приходи часам к четырем.

– Бли‑и‑н. У меня еще куча дел по дому, – понуро ответила я.

– Какие? Скотину покормить и поесть приготовить?

– Ага. И еще помыться.

– Так приходи к нам и мойся сколько влезет, – предложила тетя Надя.

– Хорошо, тогда я пошла, – попрощалась я со всеми, и Настя закрыла за мной ворота.

Некоторое время назад отметила для себя один факт, он заключается в том, что у подруги дома мне гораздо больше нравилось проводить время, чем у себя в родных пенатах. В их доме не было места скандалам, все решалось как‑то по‑человечески. Моя подруга ни в чем не нуждалась. Хочешь шубу? Да пожалуйста, для родной доченьки ничего не жалко! Видак? Хоть два! Телевизор в комнату захотела? Вот тебе самый большой, а нам с мамкой и поменьше хватит! Впрочем, их дом был в принципе напичкан бытовой техникой не только для Насти, но также и для облегчения собственного труда. Тетя Надя не стирала руками, в отличие от меня. У них дома имелась стиральная машинка‑автомат. Мне же для стирки надо было пойти во двор, накачать воды из колодца‑журавля, подогреть ее и только потом приступать к стирке. Завидовала ли я? Честно, есть немного.

В отличие от нашего с папой жилища, в их доме царил уют. Повсюду стояли милые безделушки: статуэтки фарфоровые и глиняные, картины, ковры и паласы, вазочки, всевозможная красивая посуда и прочая дребедень. К тому же тетя Надя любила шить и вязать, и всякий раз, когда она заканчивала шить какую‑нибудь милую салфеточку, то ей обязательно надо было положить результат своего труда на самое видное место, например на телевизор или журнальный столик.

Мой дом по сравнению с Настиным представлял собой какую‑то халупу. У нас не было современной техники, а та, что была, являлась наследием от СССР. Один телевизор в деревянном корпусе под названием «Чайка» сиротливо стоял в углу нашей огромной, но скудно обставленной гостиной. Гостиная, она же зал – самая большая комната в нашем доме. На полу лежали доски, покрытые коричневой масляной краской, стены были, как и потолок, покрыты белилами, в углу, как я уже сказала, стояла «Чайка», на которой возвышалась маленькая фарфоровая узкая ваза бледно‑розового цвета, да и та всегда пустовала.

Недалеко от «Чайки» расположился сервант, внутри которого стоял сервиз, им мы в последний раз пользовались, кажется… Никогда. Честно. Его подарили на свадьбу мамы и папы, и с тех пор он там так и стоит. Чтобы было удобнее смотреть телевизор, мама и папа разместили там небольшой раскладной диван, а над диваном повесили бархатный ковер с оленями.

Моя комната тоже не отличалась убранством, единственное, чем она примечательна, так это тем, что там раньше была спальня моих родителей. После развода мамы и папы и переезда бабушки с дедушкой в свой собственный дом мы как‑то с отцом, не сговариваясь, поменялись комнатами.

Ему больно было находиться там, где все напоминало об их совместной жизни с мамой, а мне моя комната никогда не нравилась. Такое чувство, будто она была чужая мне, и навести уют в ней не получилось.

Моя комната напоминала больничную палату. В ней был белый потолок и светло‑голубые стены. Я спала на железной кровати с железными спинками, которые украшали продольные прутья, и также на ней имелась панцирная сетка. Над моей кроватью тоже висел бархатный ковер, на полу лежал маленький круглый палас, а рядом стояла тумбочка. В тумбочке находились школьные принадлежности и косметика. Еще на противоположной стене висела громоздкая полка с книгами, и на этом предметы в моей комнате заканчивались.

В спальне моих родителей гораздо лучше хотя бы потому, что я могу уроки за столом делать, еще сплю на большой кровати, и в моей теперь уже комнате стоит шкаф для одежды, и не надо бегать за ней сюда, как приходилось раньше.

Чем ближе я подходила к своему участку, тем больше меня одолевало плохое предчувствие. Зайдя в дом, я судорожно осмотрела все комнаты и обнаружила, что папы нигде не было.

Не знаю, как расценивать его отсутствие, так как он мог быть где угодно. Иногда он брал подработки на выходные, например мог пойти помочь соседям поставить забор, починить технику или наколоть дров. А мог уйти к своему приятелю в гости и поговорить за жизнь, мог поехать в Воронеж, но это исключено, потому что машина стоит во дворе, мог выйти в магазин, ну и самый плохой вариант, что он тупо запил.

Я старалась сильно не переживать по этому поводу и взялась за домашние дела. Первым делом пошла проверить поросят. Уж не знаю, накормил ли их папа перед уходом или любезно предоставил мне возможность скрасить свой досуг таким образом. Я с облегчением выдохнула, когда увидела еду и воду у свиней, но вот в самом хлеву было достаточно грязно. В общем, стало ясно, что уборка свинарника ляжет на мои хрупкие женские плечи, и я начала наводить порядок.

Через некоторое время я покончила с уборкой хлева и поплелась в дом, понимая, что скорее всего мне предстоит еще сготовить обед.

Открыв наш маленький «ЗИЛ», я обнаружила, что он практически пустой.

– М‑да. Негусто, – с досадой в голосе заявила я, но кое‑что все‑таки выудила оттуда.

Уже через пятнадцать минут пенка была снята с бульона, и на доске шинковалась капуста. Когда с супом было покончено и надо было только подождать до готовности, мне пришло в голову приготовить котлеты.

Для этого пришлось сходить в курятник за яйцами.