Остров страха. Возрождение

Фотографии сменяли одна другую. Двухэтажную часть дома венчала треугольная крыша‑мансарда, из правого пристроя, похожего на хозяйственный бокс с маленькими окошками, торчала невысокая труба. Вход в баню прямо из дома, подумал я, очень круто. С заднего двора дом выглядел идиллически, как и говорила Маринка, там можно было и отдыхать, и работать, и просто валяться на траве. Особенно мне понравилась круглая деревянная беседка с конусообразной крышей, похожей на вьетнамскую шляпу. От лужайки отходила широкая тропа. Куда она вела, я увидел на другом снимке, сделанном, очевидно, со второго этажа: тропа пролегала через узкую березовую рощу и выходила к Озеру. Верхушки деревьев составляли ровную линию, будто так было задумано не природой, а человеком, но в одном месте росла пара коротышек, в просвете над которыми я увидел озерный остров – небольшую мохнатую шапку, плавающую в серо‑голубом мареве.

– Симпатично, – резюмировал я. – Покажи внутренности.

Марина щелкнула мышью, на мониторе появились три скомпонованные фотографии. Интерьер дома вполне соответствовал его внешнему облику: тщательно ошкуренные и лакированные деревянные стены, светло‑бежевый ламинат на полу, скромная, но аккуратная мебель под цвет дерева, небольшая кухня в углу и санблок. На втором этаже располагались спальня с широкой кроватью и кабинет, тоже совмещенные.

– Еще? – спросила Марина.

– Давай следующий.

– Ладно, только кофе сделаю. Тебе налить?

– Нет, спасибо.

Пока она возилась с кофеваркой на подоконнике, я вернулся к снимкам, сделанным со второго этажа. Я еще раз посмотрел на то место, где макушки прибрежных деревьев проседали, открывая взору далекий остров. В нем было что‑то магическое. Уж я‑то знаю толк в художественных образах.

– Мне тоже нравится, – сказала Марина, взглянув поверх моего плеча. – Поехали дальше.

Второй вариант ничем меня не зацепил. Типовой коттедж из красного кирпича, какие в большом количестве понастроены на окраинах города, вокруг него такой же краснокирпичный забор с распахнутой пастью гаража. Внутренний двор без изысков, столик со скамейками для летних посиделок, небольшой бассейн с поросшим травой парапетом, несколько яблонь. Я не стал просить показать мне интерьер, сразу предложил перейти к «стопроцентному варианту», который мне нахваливала Марина.

– Согласна с тобой, – сказала она, – тем более что у хозяев с документами какая‑то лажа, не хочу разбираться.

Она еще покликала мышью. На экране появился белокаменный особняк с широким крыльцом, балкон над ним подпирали два полуголых мужика, напоминающие атлантов. Я видел такие дома в американских фильмах о рабовладельческом юге – в «Джанго освобожденном», например, или «12 лет рабства», – только этот хоть и был уменьшенной их копией, но, черт возьми, копией! Я не удержался от восклицания:

– Ох ты ни хера ж себе, мандула раздвижная!

Маринка рассмеялась, едва не расплескав кофе. Обитатели офиса стали с любопытством поглядывать в нашу сторону.

– Меткое замечание. – Марина понизила голос. – В доме просторный холл с двумя лестницами на второй этаж, четыре спальни, отдельная столовая, настоящий камин и по всем углам какие‑то статуи с претензией на художественную ценность. Показать?

Я наградил ее взглядом, полным отчаяния.

– Издеваешься? На сколько этот дом тянет? Лямов на десять?

– Меньше… но ты же можешь себе позволить? – В ее глазах мелькнуло беспокойство. – Или нет?

Я откинулся на спинку стула, закинул руки за голову. Не люблю я подобные вопросы (а кто любит?), да и Яшка Лившиц еще на взлете моей карьеры строго‑настрого наказал никогда и ни с кем не заводить разговоры о деньгах: «Пусть журналисты сами подсчитывают твои тиражи, возможные суммы контрактов с киношниками и прочие побочные доходы, а ты «улыбайся и маши». Я, собственно, так и делал – улыбался и махал. Намахал на одиннадцать миллионов, из которых потратил около половины: помогал детям с учебой и покупкой жилья, обновил семейный автопарк, ну и по мелочи – путешествия, курорты, дьюти‑фри, хванчкара, чурчхела. А на что мне еще тратиться? Я спартанский мальчик.

– Надо подумать, – сказал я, чтобы не выглядеть ни нищебродом, ни скрягой.

Дверь в муравейник распахнулась. Внутрь заглянула миниатюрная девушка в джинсовом комбинезоне и с огромным животом. Под мышкой она держала папку с бумагами.

– Сотникова, к шефу!

– С вещами? – усмехнулась моя подруга.

– Нет, Палыч сегодня добрый. С утра меня в декрет отправляет.

– Тебе давно пора! – откликнулся кто‑то из глубины офиса.

Девчушка исчезла за дверью. Марина вздохнула, отставив кружку с недопитым кофе.

– Ладно, Максюш, ты пока листай, смотри, все вкладки открыты. Я мигом. – Выходя из‑за стола, она коснулась пальчиком моего носа. – Только долго не думай, Хемингуэй, дворец точно быстро уйдет.

Проводив ее взглядом (скорее ее обтянутый джинсами грушевидный зад), я вернулся к монитору. Немного поблуждал по «дворцу», заглянул в его спальни и залы, походил по коридорам, стены которых украшали ажурные средневековые подсвечники. Увиденное мной не вызвало ровным счетом никаких эмоций. Дом был лишен жизни – той жизни, к которой я привык, наполненной небрежными деталями и штрихами. Вероятно, перед фотосессией дворец тщательно вылизали, но в этой стерильности и состоял его главный минус. Дом не трогал. И я, кстати, не жаловал большие здания и просторные помещения, мне всегда была по душе архитектура хоббитов.

Я вернулся к первому варианту, бревенчатому домику у безымянного озера. Вновь впился взглядом в остров. Всего лишь невзрачная мохнатая шапочка посреди водной глади, но было в ней что‑то такое… что‑то такое…

Спустя пару минут безмолвного созерцания, сравнимого с состоянием транса, я подумал, что при работе над следующей книгой, если таковая будет иметь место, я хотел бы видеть в окне именно его – этот Остров.

Вернулась Марина. Судя по ее виду, начальник сегодня действительно пребывал в хорошем настроении.

– Ну, что скажешь, Достоевский? Определился?

Я ткнул пальцем в центр монитора, не отдавая себе отчета, что тычу прямо в изображение Острова.

– Его хочу.

Марина вздохнула. Не думаю, что она была довольна моим выбором – ее доходы напрямую зависели от аппетитов клиентов, – но со старым другом она препираться точно не станет.

– Я так и знала. Завтра готов его смотреть? Я предупрежу хозяйку.

– Да, отлично.

Она склонилась над столом, заглянула мне в глаза. Она была похожа на старшую сестру, которая собиралась пожурить непутевого братца за упрямство. Или, может, похвалить за целеустремленность.

– Максик, я же столько лет тебя знаю…

– И что?

Она ничего не ответила, лишь ласково потрепала мне волосы.