Остров страха. Возрождение
Гена Кожедуб, потерявший с момента нашей последней встречи остатки волос, но прибавивший в весе, довольно неплохо справлялся с обязанностями тамады. Каждую рюмку он предварял рассказами о наших с ним подростковых шалостях в пионерском лагере или воспоминаниями о туристическом вояже на Таганай[1] (я тогда чуть ноги не переломал, век не забуду). Друзья награждали выступающего аплодисментами, меня, соответственно, очередными поздравлениями, а я в ответ лишь поднимал наполненный бокал и подмигивал. Лимит на слово «спасибо» я исчерпал полностью.
После пятой рюмки слово взял Петр Алексеевич Шепелев. Он был самый степенный и важный из нашей компании, доцент, преподаватель философии, автор научных трудов, переведенных на иностранные языки (подтрунивая, мы обычно обращались к нему по имени‑отчеству). Петя выразил, так сказать, общее мнение, что «пятьдесят лет – важная веха в жизни человека, время подведения промежуточных итогов»… бла‑бла‑бла. Гена одернул его – хорош пургу гнать, Алексеич, переходи к сути! Петр перешел: вручил мне «от имени коллектива» какую‑то бумажку. Внятно сформулировать суть предложения он не смог – его так и тянуло на философские обобщения, – поэтому на помощь поспешили друзья.
Выяснилось, что ребята скинулись и купили мне надувную лодку премиум‑класса «Гладиатор». Я офонарел.
– Ты же мечтал о такой! – возопил Генка. – Я точно помню: ты несколько лет ныл, как хочешь выйти на лодке на какое‑нибудь гигантское озеро и порыбачить. Вот и плыви!
Я был тронут. Даже слегка прослезился. Ребята обнимали меня, хлопали по плечам и спине, как будто я подавился хеком. Гена, Петр, Яшка, братья Боровские и даже молчаливая Марьяна Чигинская, она же Анька Разуваева, избегавшая публичных мероприятий, – все они были в эти минуты бесконечно дороги мне и любимы. Друзей не должно быть много, но те, что есть – на вес золота.
После церемонии вручения подарка Марина шепнула мне на ухо:
– Я помню, что это не единственная твоя мечта.
– Да, не единственная, – сдержанно ответил я, почуяв неладное. Мариночка, конечно, была женщина в самом соку, сохранившая все свои прелести и даже приумножившая оные (муж недавно подарил ей грудь на пару размеров больше), но для меня она всегда оставалась близкой подругой, секс с которой сейчас был бы равнозначен инцесту. Студенческий опыт мы предпочитали не вспоминать.
– Твое желание еще не угасло? – дышала мне в ухо Маринка, легонько поскрёбывая пальцем по моей шее. Я совсем напрягся.
– Нет… если мы правильно понимаем друг друга…
Она на мгновение замерла, анализируя сказанное, а потом резко отняла руку, рассмеялась и ткнула в плечо кулачком.
– Ты о чем подумал, Шилов! Я тебе дом нашла, какой ты искал. Помнишь хоть?
Я тоже засмеялся. И как я только мог подумать, идиот! Разгорячился напитками и полез мокрыми мыслями во все щели. Право слово, половина наших сексуальных прегрешений становится результатом воздействия алкоголя.
Марина обтерла губы салфеткой, перешла на деловой тон.
– В общем, Максюш, избороздила я просторы Интернета, облазила все подходящие сайты, подняла старых клиентов… – Она взяла паузу.
– И?
– Плесни мне вина, пожалуйста.
Я выполнил просьбу. Себе налил еще виски. Остальные участники празднества, как и мы с Маринкой, перешли на локальные диспуты. Братья Боровские спорили с Анькой, очевидно, обсуждая уместность использования в художественных текстах таких слов, как «гандон», «хер» и «срака» (Аня на дух не переносила вульгаризмы и матерщину, а братьям нравилось ее злить). Яша Лившиц устало выслушивал монолог Пети Шепелева. Лишь Генка в одиночестве ковырялся в смартфоне, листая страницу за страницей.
– Должна сказать, задал ты мне задачу, – продолжила Марина. – Из двадцати с лишним домов, которые я изучила, почти идеально под твое описание подходят два. Фотки есть в телефоне, но копаться неохота. Подъезжай завтра ко мне в офис, там посмотрим. Сейчас могу сказать, что один из этих двух требует небольшого ремонта, а второй юридически спорный, поэтому я от себя лично добавила альтернативный вариант. Тот – красавчик, тебе понравится.
– Полностью доверяю твоему вкусу.
Мы чокнулись бокалами. Заиграла медленная музыка – Эд Ширан, «Perfect».
– О черт, – сказал я.
– Что не так?
– Песня, блин…
– Что с ней?
– Не важно. Пойдем потанцуем?
– А пойдем!
Она пригубила вино, я опрокинул виски. Мы вышли из‑за стола и, взявшись за руки, выплыли в центр зала. Как по команде, погас общий свет, площадку теперь подсвечивала лишь пара голубых прожекторов.
Марина обнимала меня за шею, прикоснувшись щекой к моей щеке, я сомкнул руки на ее талии чуть выше ягодиц, прижал к себе. От нее пахло духами, вином и табаком – типичный аромат для зрелой женщины на вечеринке со старыми друзьями. Я, видимо, источал похожий. Но меня это не смущало. Я чувствовал руками (и не только) нежное тело Марины, ее мягкие ладони у меня на шее, и на несколько счастливых минут вновь ощутил себя юным. А может, я и не переставал им быть, просто отражение в зеркале стало иным…
Поверх головы Марины я увидел, как на нас таращатся ребята. Я махнул им рукой. Яша и Генка ответили тем же. Я улыбнулся…
…Скажите, Максим, роман «Умереть вместе», случаем, не последний в вашей литературной карьере?
Глава 2. Поиски смыслов
Утром я не проснулся – выполз из похмельного сна, как тяжело раненый боец выбирается из заваленного землей окопа. И хоть пули не свистели над головой и снаряды не рвались вокруг, тяжко мне было так, что впору просить у Господа быстрой смерти… или хотя бы стакана минералки.
[1] Группа горных хребтов на Южном Урале протяженностью 52 километра. Самая высокая точка – гора Круглица, 1178 метров. Точка притяжения любителей экстремального туризма.
