Отель «Нега»
– Мелиса… – раздается чудесный ласковый тембр, ласкающий мой слух вместе с прибрежным шепотом невысоких кудрявых волн.
– Да, Мистер Мур. – негромко щебечу, с трудом вспоминая, как надо разговаривать.
Мы на песчаном пляже на берегу лазурного моря. Нежный бриз колышет кружевные бантики на моем лучшем персиковом платье‑шторе.
– Зови меня Эрик. Иди ко мне, крошка. – он притянул меня к себе и опустил на свою руку, как в страстном танго.
– О, Эрик. – выдыхаю я в его стремительно приближающиеся губы, и легкие брызги от волн падают мне на лицо.
– Мелиса…
Предчувствуя момент райского наслаждения, я закрыла глаза и приоткрыла створки, слушая льющуюся томную мелодию его сладких речей.
– Мили…
– Эрик…
Но вместо сладкого поцелуя, сквозь тьму я услышала громкий призыв.
– МЕЛИСА! МИЛИ!
Брызги превратились в почти в дождь, и я распахнула глаза. Надо мной нависал Роджер с выпученными полными ужаса глазами.
– Слава Богу, ты очнулась!
– Где я? – я попыталась встать, держась за холодный влажный лоб.
– Ты в медицинском пункте. Ты потеряла сознание прямо на собрании.
Моя голова просто раскалывалась, и я находилась отнюдь не на пляже, а в небольшом прохладном помещении с достаточно комфортной кушеткой и уютной обстановкой вокруг, которая никак не прибавляла мне ни бодрости, ни настроения.
«Боже мой, повышение?! Я рухнула у всех на глазах…»
– Долго я здесь? – стараясь сохранить самообладание, я свесила ноги к полу.
– Минут тридцать. Собрание только кончилось, и я прибежал сюда. Как ты? – Роджер выглядел обеспокоено и тараторил съедая некоторые гласные звуки.
«Ужасно… раздавлено… униженно… они все всё знали… и они все посмеялись надо мной…»
– Со мной все хорошо. – я выдавила из себя улыбку, а на душе скребли кошки, закапывая свои испражнения в меня словно в лоток.
«Ну нет, я это так не оставлю.»
– Мили, ты куда? – услышала я вслед своему внезапному порыву.
Через пару минут я уже бежала по коридору в кабинет к самому Дьяволу. Я ворвалась внутрь, не постучав, минуя секретаря и правила приличия.
– Послушайте, вы! – громко выпалила я в блондинистую спину, которая изумленно воскликнула:
– Мелиса?!
«О, Господи!» – оказавшись лицом к лицу к уже ненавистному мне избалованному кобелю, я чуть снова не ухнула в обморок. Шторы были опущены, как и его штаны, а Вэнди стояла перед ним на коленях и закрывала своей головой его достоинство.
Босс же ни капли не смутился, а надавил на голову своей протеже, которая продолжила делать… это…
– А ты так можешь? – он криво усмехнулся в блаженной улыбке, а я стояла словно парализованная. Волна непреодолимой ярости и жуткого стыда захлестнула меня:
– Вы! Нет, ты! На вы обращаются лишь к тем, кого уважают. Ты – козел!
Запрокинувший от удовольствия до этого голову назад мистер, посмотрел на меня с лютой ненавистью и под чмокающее чавканье блондинки грубо выплюнул мне в пылающее позорным пожаром лицо:
– Слушай ты! Прыщ на заднице! Нет, бородавка ты! Ты мне обломала весь кайф.
Вытащив свой аггрегат из головы моей коллеги, он отшвырнул ее коленом.
– Вэнди, оставь нас! Зайдешь после работы!
– Да, сэр.
Барби вышла, а босс пошел в наступление:
– Это ты мне будешь говорить, что я – козел?
Сердце билось в моем горле, задевая язычок так, что меня затошнило. Но я не собиралась сдаваться и бесстрашно парировала:
– Да! Ты – инфантил!
– Истеричка!
– Казанова!
– Уродина!
Я замерла, никто никогда меня так не оскорблял, а он… он стоял и победоносно скалился, уничтожая меня надменным взглядом.
– Что? Зацепил тебя, да? Так вот, клерк, ты получишь повышение только тогда, когда у меня на тебя встанет!
Я едва сдерживала слезы, которые душили меня, сильнее чем самая жадная жаба. Стиснув зубы, я процедила:
– Знаешь что? Иди к черту! Я увольняюсь.
– О, нееет, я тебе устрою такую славу за твое оскорбление, что ты никогда не найдешь себе работу в этом городе и даже штате. Ты будешь вечно забирать мои трусы из химчистки и разбирать мои счета, потому что ты всего лишь мышь. Хотя нет. Ты – мышиные какашки.
Я влепила ему пощечину… мысленно, конечно, и вылетела за дверь, заливаясь слезами. В коридоре я наткнулась на Мари.
– Мелиса, постой…
Но я пробежала мимо, едва не сбивая ее с ног.
Через двадцать минут я ехала в вагоне метро, погруженная в наблюдения за прохожими. Напротив меня сидела пожилая женщина в пальто, изъеденном молью. Чуть дальше мать поучала за что‑то ребенка, который едва ли не плакал и тер глаза снежными варежками. Справа стояла парочка, счастливые молодые парень и девушка. Они так влюбленно смотрели друг на друга. Парень нежно гладил ее по пшеничного цвета волосам и целовал в закрытую улыбку.
«Красивые… вот бы на меня смотрели так…» – от этих мыслей я лишь загрустила еще больше. Я вышла на две остановки раньше, чтобы прогуляться. Чересчур заснеженные для Нью‑Йорка улицы были переполнены снующими туда‑сюда людьми, бегущими с работы домой, суетными и озабоченными скорее всего тем, что будут готовить на ужин.
«Зима – это вечная темнота… и все же… за что он меня так ненавидит?» – я невольно снова вернулась к мыслям об Эрике. Мне сегодня было больно, как никогда. Возможно, я даже не хотела жить. Он будто наступил в коровью мину и пытался оттереть меня от ботинка.
