Переплетённые судьбы

Я прикрыла глаза и погрузилась в сладостные воспоминания. Конец августа, тёплый тягучий медовый свет солнца. Я стою на крыльце общежития с чемоданом в руках и смотрю на удаляющуюся машину моих родителей, затем захожу в двери и поднимаюсь по узкой лестнице в свою комнату. Бирюзовая каморка, шестнадцать квадратных метров, один стол, два шкафа и две двухъярусных кровати – и четыре первокурсницы, столь разных по характеру, которым ещё предстояло притереться друг к другу и научиться уживаться вместе. В соседней комнате жили шумные мальчишки – спустя несколько месяцев мы подружились и были неразлучны, проводя вечера друг у друга, делая домашнее задание, готовя ужин на общей кухне с допотопными плитами, болтая о жизни, поддерживая друг друга. Комфорт тогда не значил для нас много, напротив, именно в этих «спартанских» условиях завязывалась самая крепкая дружба. Мы все были вырваны из своих семей, родных городов, погружены в абсолютно новое окружение и интенсивную учебу целыми днями – общие испытания нас сближали.

В стенах новосибирского университета, окружённого просторной благоустроенной рощей, в этих старинных коридорах по сей день царил дух уважения и стремления к знаниям. На стенах главного коридора висели цитаты из латинского гимна студентов – «Gaudeamus», пронося из античности традицию уважения к знаниям и науке. Этот город и университет существовали в контрасте: медленное и размеренное течение жизни, культурное наследие, старинная архитектура поразительным образом сочетались с бурной студенческой жизнью. Четыре года я грызла гранит науки, постигала азы и тонкости психологии, упорно работала, чтобы добыть себе всевозможные награды и повышенные стипендии. А параллельно проходила и уроки жизни: первая любовь и трепет от знакомства с его родителями, первая работа по выходным и между парами.

В свободное от учебы время я не гнушалась самой разной работы, поэтому в Петербург со мной прилетела кругленькая сумма, добытая тяжелым трудом на светлое будущее. «Осталась бы я там, но нужно двигаться дальше, в мире ещё столько интересного. Ведь мне только двадцать один», – эта позитивная мысль подвела итог всем ярким годам студенчества, я открыла глаза и вновь стала следить за пейзажами нового города.

Я не успела на вручение диплома в Новосибирске. С волнением защитила перед строгой комиссией выпускную работу по мифологии и архетипам в современной психологии. Тема, не самая распространённая в научной академической среде психологов, но за годы учёбы я признала, что меня влечёт заглянуть глубже, за завесу научных экспериментов и теорий. Знания о психологии людей мне было недостаточно – мне хотелось чувствовать их характер, мотивы, предвидеть их поступки. Ответ я нашла в более древних знаниях – мифологии, где было ярко видно, какие силы могут двигать людьми, почему они поступают тем или иным образом, и это не менялось веками – с момента появления мифов и по сегодняшний день. Именно поэтому я, бывало, допоздна засиживалась в стенах старинной университетской библиотеки, в зале антропологии, листая древние труды, проливавшие свет на мифы и тайные знания разных народов мира.

Комиссия в тот день приняла мою работу. Но ни с кем я не делилась тем, что меня всё больше влечёт к изучению магических практик, которые позволяют видеть и совершать намного больше. К моменту выпуска я почерпнула из старинных изданий многое о том, как работает магия, но никак не могла понять, как эти знания применить. Не буду лукавить – с детства замечала, как мои слова и даже мысли практически сразу исполняются, и понимала, что у меня есть необычные способности – например, предчувствовать будущее и видеть вещие сны, но еще не умела ими управлять, и на долгие годы загнала их вглубь подсознания.

Путь из аэропорта был долгим. Монотонное мелькание летних пейзажей за окном убаюкивало. Я слегка прикрыла глаза, и в голове тут же яркими картинами всплыли воспоминания из детства.

– Мама, папа! – я, пару месяцев назад отпраздновавшая свой пятый день рождения, вбежала в просторную гостиную, озорно сверкая глазами и затягивая резинку на хвостике из длинных русых волос. – Когда уже прекратится вьюга и будет солнце? Я хочу гулять с вами!

– Так наколдуй! – в шутку пожала плечами мама. – Я так всегда делаю. Знаешь, как?

– Как? – я заинтересованно склонила голову набок, глядя на неё во все глаза.

Она подошла ко мне и опустилась на корточки, широко улыбаясь. Я с нетерпением глядела в её ярко‑голубые глаза, желая узнать, как же прогнать вьюгу.

– Сожми кулак. Представь то, что ты хочешь: как ярко светит солнце, и можно гулять и кататься с горки. И разожми кулак, как бы посылая своё желание в воздух. Вот так, – довольно кивнула она, наблюдая, как я изо всех сил сжимаю маленькую ручку и жмурюсь, представляя яркий солнечный день.

Затем я резко разжала кулак. И после этого две недели солнце сияло на небе без единого облачка.

Родители научили, то ли в шутку, то ли всерьез, небольшим колдовским шалостям – и уже лет через пять я начала предвидеть многие вещи, а желания, произнесённые вслух, нередко почти сразу же исполнялись.

Одному только я у них так и не научилась – любви. Сначала я думала, любовь – это то, что зарабатывается заслугами, и, видя в их глазах разочарование из‑за четверок в дневнике, стала приносить только пятерки, а затем – всё новые и новые победы в олимпиадах. Но и это перестало спасать – и я теряла почву под ногами, не понимая – почему очередная отличная отметка не может гарантировать их любовь и принятие.

– Я тут вскрыла и прочитала твоё письмо, которое ты попросила отправить твоей подруге в другой город, – грозная фигура матери повисла над мной, сидевшей на диване и понуро опустившей голову. – О чём ты думаешь? Какое увлечение музыкой, какие мальчики? В твоём возрасте ты должна думать об учёбе. Тебе должно быть стыдно за себя!

Отец стоял рядом и молча кивал. В тот момент они были оба против меня. Внутри всё клокотало от гнева. Я была уязвима. Я доверилась матери с просьбой – и она бесцеремонно вскрыла моё личное письмо для подруги, полное девичьих переживаний и секретов, и стыдила меня за то, кто я есть. Как я могу уделять больше времени учёбе, если я и так учусь целыми днями?

– Куда это ты уходишь гулять с подругами? Ты неблагодарная! Мы столько для тебя сделали! Больше не пытайся просить нас что‑то купить тебе или помочь! – обиженно кричала мама, когда я просила её отпустить меня с подругами в кафе.

И я пыталась понять. Честно. Все семнадцать лет. Но ни зачатки магических способностей, ни здравый смысл не могли мне дать объяснение, как получить любовь родителей, как расслабиться в их присутствии. Успехи в школе, грамоты, медали и стипендии больше не спасали.

Любили ли меня родители? Судя по словам – да. Но эта любовь душила, обжигала, погружала в слёзы, требовала в ответ отказаться от самой себя, от своей свободы. Что‑то внутри подсказывало, что любовь может ощущаться по‑другому. Это, должно быть, что‑то тёплое, ненавязчивое, искрящееся и греющее, поддерживающее в трудную минуту.

– Как странно. Я хочу любви, но боюсь. Может быть, сейчас, когда мне уже семнадцать, я смогу сбежать в другой город, встречу там своего любимого? Я смогу забыть о том, что творилось дома, и в моей семье будет всё по‑другому! – с грустной усмешкой сказала я своему отражению, глядясь в зеркало в родительской квартире перед тем, как ступить за порог с чемоданом и уехать в общежитие в Новосибирск.

…Автомобиль резко подпрыгнул на кочке. Я разлепила осоловелые глаза, растерянно посмотрев в окно. Бесконечные зеленые поля сменились плотными рядами кирпичных застроек. Мы остановились у одного их подъездов, и водитель бодро повернулся ко мне:

– Приехали!