Планета червей
– Да, помню, помню, – пробурчал Дюгуть, усаживаясь за стол и приступая к еде. – Так те корешки ведь помогли, чтоб дышать нормально начал. А тут ведь кашель какой у парнишки! Аж наружу выворачивало. Хлипкие они все до тумана, эти сальдарцы. А то, что он сальдарец, сразу видно.
– Так и что в том, Дюгуть? – подбоченилась его жена. – Не всем же такими бугаями быть как ты. Это ты у меня такой огромный, да могучий, что и не обнять за раз, – хохотнула Калиле, а увидев довольное лицо мужа, тихо добавила с мягкой улыбкой:
– Нам бы помощник в семье не помешал. Что скажешь?
Но мужчина лишь отмахнулся и со вздохом ответил, жуя:
– Вот куда торопиться‑то? Тебе двадцать, мне двадцать пять. Сами ещё толком на ноги не встали, а ты всё про детей талдычишь столько периодов. Ещё махов пять, иль семь поднакопим, и сможем перебраться поближе к Зову Песко. Там, говорят, и народ побогаче, и цветы всегда берут кучами. А то мы тут с тобой завязли, и хоть уставь весь дом корзинами с цветами, половина всё равно увянет, пока обменяем на что. Рядом‑то селений немного.
Вдруг Калиле схватила мужа за плечо и тот, обернувшись, увидел, что с печной лежанки на них внимательно смотрит спасённый паренёк.
– Кто вы? – разлепив запёкшиеся губы, слабо произнёс Флэм.
– Очнулся, сердешный! – радостно сказала Калиле и подошла к печке. – Муж мой Дюгуть, да я, жена его Калиле, уж оборота три всё тебя отпаиваем, да хворь твою выгоняем. Дюгуть тебя приволок на себе, выдрав из густых кустов недалеко от прохода, что был в аккурат четыре оборота назад. Уж как тебя угораздило там оказаться‑то? Ты ж совсем пустой был, без товара какого. Только, вона, пяток шариков стеклянных в карманах нашлось. Может, помнишь что и поведаешь нам?
– Дай ты человеку в себя прийти! – сдвинув хмуро брови, сказал Дюгуть. – Не видишь, что он языком еле ворочает, а ты его на рассказы долгие выводишь. Вот тебе прям всё сразу, да поскорее в подробностях надо знать, чтоб любопытство твоё женское унять.
– Да! А что? – улыбнулась Калиле, отчего её круглые румяные щёки тут же заиграли умильными детскими ямочками. – Мне хоть какие‑то новости узнать хочется, чтоб с тобой тут в туманной хмари с тоски не окочуриться. Ты ж у меня ещё тот говорун.
С этими словами она подошла к мужу и пухлыми губами звонко чмокнула его в щёку.
– Меня Флэмом зовут, – слабо улыбаясь ответил юноша, – я из Сальдара… Из селения стеклодувов… У мастера Элава тружусь, – тяжело дыша с непривычки, добавил Флэм.
– Ты, давай‑ка, не переусердствуй сразу всё рассказывать, – остановил его Дюгуть. – Тебе силы восстановить сначала надо, а их набраться можно только отварами да через сон крепкий. Так что не торопись. Всё рассказать успеешь. Сейчас тебя Калиле накормит ещё немного, и ты поспи хорошенько.
– А что такое Зов Песко? – решил не поддаваться на уговоры Флэм.
– Зов Песко – это самое известное в наших краях селение! – затараторила Калиле, уже накладывая в миску новую порцию еды для Флэма. – Оттуда все слова заветные к червям узнают. А Песко тот – рыбак, которого черви спасли. Он их по‑особому звать начал, когда замерзал на берегу, вот они и откликнулись, и согрели его. На‑ка, поешь немного, – добавила она, подавая миску с едой юноше.
От услышанного у Флэма округлились глаза и он, резко приподнявшись на локте, чуть ли не крикнул:
– Мне туда надо! Я…
Но приступ кашля не дал ему договорить, и он бессильно повалился на спину.
***
Через надель[1] Флэм уже знал всё о селении «Зов Песко». Он даже выучил наизусть слова зова и сумел переложить их для своих мест, чтобы просить не тепло, а прохладу. Вот только не рыбак Песко ему теперь был нужен. По рассказам Калиле, самой главной «зовущей» была девушка Хлада, на чьи любые просьбы откликались черви. Именно к ней теперь хотел попасть Флэм, чтобы узнать как можно больше про общение с червями, и мечтал увидеть её всеми силами.
Конечно же, он рассказал историю о своём печальном путешествии в тачке Блаба, услышав которую, Дюгуть с Калиле исполнились таким негодованием за подлый поступок ездока, что даже всегда молчаливый, сдержанный Дюгуть разразился в адрес негодяя проклятиями и неслыханно длинной речью. Слушая мужа, Калиле сидела с открытым ртом от удивления.
– Где ж ты так ругаться‑то научился, милый? – наконец спросила она, когда мужчина немного утихомирился и сел за стол, уперев руку в бедро, что всегда было знаком его дурного настроения.
– Где узнал, там и узнал, – буркнул в ответ Дюгуть, и тут же добавил: – Все селения в округе опрошу, но эту гнилушку человеческую отыщу, и он ответит за всё! – рубанул он воздух ладонью напоследок.
Не прошло и двух оборотов, как Дюгуть вернулся из одного зажиточного селения, которое промышляло в основном добычей из огромной скалы горючего сланца для очагов, отчего получило название «Огнище». Разменяв там корзины с цветами для кормёжки сиялок на полную доверху тележку сланца, Дюгуть привёз очень интересную новость.
Оказывается, этот никчёмный ездок Блаб уже успел попасть в переделку в этом селении и теперь сидит под замком. Весь его товар рассматривают, как оплату за коварство, что он совершил когда‑то.
[1] Нáдель – промежуток времени, равный 7 дням земной недели в соотношении 1 к 1,00314. (Прим. авт.)
