Плен одиночества

Привалившись к подоконнику, Игорь сложил руки на груди и внимательно наблюдал за ее действиями. Она поставила бутылку на стол, вымыла руки, вытерла ладони кухонным полотенцем. Он ненавидел, когда она мыла руки здесь, а не в ванной, и каждый раз упоминал об этом. Но она упрямо пропускала замечание мимо ушей.

Она вызывала в нем раздражение, а порой даже неприязнь. Странные чувства к девушке, с которой он спит. Ни нежности, ни тем более любви он не испытывал. И не только к ней – ни к одной из женщин, что пытались привлечь его за прошедшие семь лет. Он и выбрал‑то, наверное, именно эту, потому что с ней можно не церемониться. По крайней мере, с ней совесть его точно мучить не станет.

Что же до любви и страсти, Игорю иногда казалось, что эти чувства Бердникова прибрала к рукам и, заперев его в темнице, унесла с собой.

А может, сделала темницу из его собственных чувств… Вместе с Ринатой из его жизни ушла вся радость, что он осознал не сразу, а позднее. Наверное, понимание пришло в тот момент, когда на заседании Крылова избрали президентом Федерации фигурного катания. Ему улыбались, поздравляли, им гордились, а он… Ощущал сухое удовлетворение от хорошо проделанной работы и единственное желание – чтобы его оставили в покое.

Он достиг цели, которую поставил, когда спала первая дымка боли и разочарования. Вроде бы летом четырнадцатого. Или уже наступила осень… Он помнил, что проснулся раньше обычного, открыл глаза и уперся взглядом в потолок, в который таращился каждое утро, день и ночь. И внезапно на него нахлынуло сильное, стремительное понимание того, что он не позволит суке закопать себя заживо.

Да, это было в августе.

В тот день Рината Бердникова родила дочь от своего тренера. Ребенка, который мог быть и его, Крылова, если бы она дала младенцу шанс появиться на свет.

Но ему не было больно – он осознал, что пора выбираться из чертового подземелья, из темницы, огороженной частоколом его несбывшихся надежд, разрушенных мечтаний.

И вроде бы выбрался. Да только, как и прежде, по ночам ему продолжали мерещиться ее шаги на лестнице и противный, сдавливающий легкие, аромат персика.

– Выпьем? – вопросительно приподняла брови гостья.

– А у нас какой‑то праздник?

– А как же, – хмыкнула она. – Бердникова заканчивает карьеру. Наконец‑то свалит в Штаты. Перестанет нас доставать. – Губы скривились в брезгливой усмешке.

Глаза Игоря потемнели. Ярость опалила грудную клетку. Выдохнув, он оторвался от подоконника и в два шага вплотную подошел к девушке, крутившейся у стола.

Посмотрел на нее. Красива, но отвратительна. И зачем только пустил ее в свою постель? Почему позволяет приходить в его дом?! Вся она – насквозь фальшивая, и поступки ее пропитаны лицемерием, равно как чувства и слова. Надо бы ее выгнать.

Игорь медленно перевел взгляд в сторону коридора. Глаза уперлись в закрытую входную дверь.

Бердникову можно не ждать. Разве есть смысл отказывать себе в удовольствии?

– Потом выпьем, – отрезал он и впился в капризно изогнутые губы похожим на укус поцелуем.

Она сразу ответила. Дерзко и открыто. Нагло, не смущаясь ни его тона, коим он разговаривал с ней секунду назад, ни рук, с бескомпромиссной решительностью шарящих по телу.

А он, целуя, с каждым новым выдохом, вырывающимся из ее груди, понимал, что аромат персика до сих пор не выветрился ни из сознания, ни из сердца.

 

Пришедшее от Алисы сообщение: «Мы дома» – было как нельзя кстати.

Рината выходила из школы и не представляла, куда податься. К Игорю Крылову она ехать точно не собиралась. Плевать на его угрозы. Что он может сделать? И пусть забудет о своем желании. Повзрослеть давно пора и перестать играть в дурацкие игры.

Изменить он все равно ничего не сможет – отобрать у Алисы золотую медаль Олимпиады в Корее ему, слава богу, не под силу. А в остальном…

Усевшись в машину, Рина написала подруге, что будет через двадцать минут. Завела мотор, и внедорожник, рассекая лужи, неторопливо покатил к выезду со стоянки.

Ничего он ей не сделает. Не посмеет.

Пару часов назад Николас улетел в Пекин. В Россию он изначально и не собирался, но, по его же словам, не смог не сделать вынужденную пересадку в Москве после нелепого бегства Ринаты.

Они договорились встретиться в Сан‑Франциско через неделю и определиться с датой свадьбы.

После сегодняшнего инцидента с Крыловым и разговора с Николь Рината лишь еще больше уверилась в правильности принятых решений. И теперь она не ошибется. Дочери нужен отец, а ей самой – надежный мужчина, способный сделать ее счастливой.

А в Николасе Демаре она уверена.

Стоило двери квартиры открыться, Рината не удержалась от улыбки.

– Прости, если помешала.

Ее собственная квартира, в которой сейчас проживали Алиса, Стефан и Морковка, вышедшая встречать гостью вместе с хозяйкой, была наполнена счастьем.

Еще с порога Рину буквально окутало теплом и уютом, царящими в этих стенах.

– Не помешала! – Алиса втянула Ринату в квартиру, захлопнула дверь и крепко обняла подругу. – Я рада, что ты здесь. Но… зачем ты прилетела в Россию? – Она чуть отстранилась, заглянула Рине в глаза. И сразу поняла – что‑то не так. – Ясно. – Отпустила ее и, кивнув на шкаф для верхней одежды, проговорила: – Сначала раздевайся, а потом расскажешь. – Не дожидаясь ответа, Алиса пошла по коридору к широкой кухонной двери.

– О чем? – бросила Рина вслед. – И вообще, где Стефан? Бросила на Мальдивах? – Рината попыталась пошутить, но новоиспеченную Мартье шутка не проняла.

– Стефан в магазине. Поэтому, Колючка, даю тебе минут двадцать на то, чтобы ты рассказала мне, какого черта тут делаешь! – Алиса повернулась к подруге вполоборота, смерила пристальным взглядом и зашла в кухню. – Я тебя жду! – крикнула уже от‑ туда.

Вздохнув, Рината сняла пальто и стянула сапоги. Маленькая бенгалка сидела на ящике для обуви и внимательно наблюдала за ней.

– Ну что, красавица? – Рината погладила кошечку по короткой шелковистой шерстке. – Пойдем?

В ответ Морковка громко замурлыкала, словно внутри моторчик включился. Ринка не удержалась, еще раз провела ладонью по кошачьей спинке и, нехотя убрав руку, побрела на кухню.

– Лис, вот не понимаю, сколько нужно выпить, чтобы назвать кошку Морковью! – хмыкнула Рина, усаживаясь на мягкий кожаный диванчик у окна. Подобрала под себя ногу и откинулась на спинку.

Достав из шкафчика бутылку вина, Алиса водрузила ее на стол.