Плен одиночества

Повесил пальто на вешалку, разулся и направился на кухню. Достал из шкафчика пачку зернового кофе и хотел поставить на столешницу, но вдруг в руку впились цепкие пальцы.

Рывок – и пакет упал, просыпавшиеся кофейные зерна покатились по полу.

– Я что‑то не совсем поняла! – повысила голос Лера. – Ты меня бросаешь?!

– Все ты поняла, Лер. – Игорь отцепил ее руку. – Давай без драм обойдемся, а? Мы с тобой – не в тех отношениях, чтобы ты здесь закатывала скандал.

Он поднял упаковку кофе и повернулся к Лере спиной, но она перехватила Крылова.

– А в каких мы отношениях, Крылов?! Я тебе не подстилка, чтобы ты так со мной обращался! – закричала она.

– Хватит! – в тон ей рявкнул Игорь. – Ты прекрасно знаешь, что между нами никаких отношений нет и быть не может! Секс? Отлично! Чего ты еще хочешь? Ты мне надоела! Усекла?

– Как интересно, – цинично усмехнулась Федорова. – Что? Ипатова твоя вернулась, и ты верной собачонкой побежал за ней? Только хвостиком осталось завилять!

– Прекрати! – Во взгляде Игоря мелькнуло предупреждение, но Лера лишь фыркнула.

– Ты опять выть будешь, Игорь, метаться раненым зверем. И крушить все, что попадется под руку. Да. А сказать – почему? Потому что Ипатова, как всегда, тебя кинет. Но сперва в душу нагадит. Я‑то уйду, но кто подаст тебе руку?! Учти, в этот раз меня рядом не будет! Ты один должен выкарабкиваться! Вспомни мои слова, когда Рината оставит тебя в дураках. – Лера покачала головой, рассматривая Игоря.

Он никак не реагировал, будто она для него – пустое место. Никто и звать никак. Обидно. Не то чтобы у Леры были глубокие чувства, но все равно неприятно.

И Бердников смотрел на нее точно так же, и все они. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Уходи, – повторил Игорь.

Спорить Лера не стала. Молча двинулась в коридор, а спустя несколько минут в полной тишине покинула квартиру Крылова.

Едва за ней закрылась дверь, Игорь дал волю эмоциям. Свернул со стола сахарницу, потом и подставку под горячее, в бессильной ярости опустился на табурет, и, сжав голову руками, оперся локтями о стол.

Ему хотелось разнести все вокруг. В прах, вдребезги, чтобы камня на камне не осталось. В чем‑то Федорова права. Точно выдала, чтоб ее! Но слушать ее не хотел. Слушать, слышать, думать о так называемых отношениях. В мыслях у него – совсем иная женщина – лживая принцесса мрачного подземелья.

Снова и снова он видел ее лицо, искривленные в презрительной усмешке губы, мысленно прокручивал слова о том, что она беременна. От другого. От проклятого Демаре. И так – без конца!

Дальнейшее Игорь помнил плохо. Реальность в каком‑то тумане. Хаос чувств грозил перерасти в нечто большее. Странное саморазрушающее ощущение… Захотелось, чтобы она ненавидела его. Люто. До безумия. И пусть забудет, что в нем когда‑то было что‑то хорошее. Взять и снести школу Богославской к чертям! Перестроить каждый угол, закуток, чтобы все, связанное с ней, исчезло. Смог бы он? Пожалуй. Но что делать теперь?

Поймал птичку и держит за крыло. Надавить – и хрупкие косточки переломятся. Вот она – власть.

Разрушить. Стереть, сжечь. Чтобы уже ничего не было: ни радости, ни любви. Или… разжать ладонь и выпустить птичку на волю. Чтобы парила где‑то в вышине, у счастья, у солнца. Чтобы щебет звучал в шуршащих листьями кронах деревьев, чтобы гнездышко вила и птенцов учила летать. Высоко. Там же, где порхает сама.

Но тогда ему придется запереть гнев глубоко внутри и научиться как‑то с этим жить.

Шумно выдохнув, Игорь потер лицо ладонями. Провел по волосам и, тряхнув головой, невесело усмехнулся. Достал из кармана брюк кольцо. Положил на стол и тронул пальцем.

Тонкое колечко из белого золота с маленькими, рассыпанными по поверхности бриллиантами. Оно бы идеально сидело на ее тонком пальчике, гармонировало с бледной сияющей кожей.

Отпустить или сломать? Дать возможность упорхнуть далеко за океан или посадить в клетку из незабытого прошлого? Прочную, скованную из ярости, ненависти и опаленной когда‑то любви?

 

Глава 9

 

 

Россия, Москва, апрель 2021 года

Рината отперла дверь и вошла в темную прихожую. Пошарила по одной стене в поисках выключателя, по другой, наконец нашла и включила свет.

Рина была здесь всего пару раз: первый, когда ей отдали ключи, второй – когда сюда завозили и устанавливали мебель. Маленькая квартирка, скорее, напоминала студию, но размеры, честно говоря, значения не имели. Все лучше, чем старая, продуваемая ветрами нора в бараке. При желании можно обменять ее или вовсе продать и купить что‑то более стоящее, но зачем?

Вся жизнь ее – там, в далеком, пахнущем океаном Сан‑Франциско. Дочь, Ник, уютная обжитая квартира и любимое дело. Но карьеру она завершила, а Николас… При мысли о нем горло сковал спазм. Если Крылов пойдет до конца…

Разувшись, Рината повесила связку ключей на ключницу, сняла пальто и прошла в комнату. Щелкнула выключателем. Стильная бледно‑розовая люстра зажглась маленькими лампочками. Осмотревшись, Рина тяжело вздохнула. Вся мебель накрыта прозрачной пленкой. Стащив ее с дивана, устало присела и уставилась в потолок. Она наврала матери, отцу, даже Алисе солгала… Родителям сказала, что переночует у Алиски, подруге – что не может встретиться, потому что папа приезжает…

И сбежала в единственное место, где могла побыть одна. Соскучилась по отцу, но мама способна тактично молчать, давая дочери право лично разобраться с проблемами, а вот Владимир Николаевич… Мало того, что видит Рину насквозь, вдобавок знает куда больше, чем Алла.

И молчать не будет, вытрясет из Ринаты остатки души, но выведает, отчего она плачет.

Глупо, конечно. Сколько ей вот так прятаться? От себя не убежишь. У нее есть жених, ребенок, люди, которым она не безразлична. Но, как и прежде, она прячется, не желает вмешивать в свои дела других. Ну как ее может поддержать отец? Признайся Рина, что Крылов шантажирует ее школой матери, он сделает все, что в его силах.