Плен одиночества

У нее за плечами пять побед на чемпионатах мира и столько же – Европы.

Разве может спортсмен быть разочарованным, имея в списке достижений такую победную серию? Карьера была долгой и удачной. Но возвращение на лед после родов далось тяжело. Ничего подобного она прежде не испытывала. И никто, кроме близких людей, не знал, что Рине пришлось преодолеть, чтобы встать на коньки, да и просто почувствовать твердую гладь льда. Снова.

Ее судьба – возвращаться, преодолевая всевозможные преграды. Ведь лед – ее страсть. Фигурное катание – ее жизнь… Все они, спортсмены, немного повернутые.

Ринка покачала головой и вышла из комнаты.

Но теперь ей пора поставить точку.

 

Пятнадцать минут спустя автомобиль нес ее в направлении Москвы. Погода была мерзкая. Пошел дождь. К моменту, когда машина пересекла городскую черту, он превратился в ливень. Правда, закончился уже спустя пару минут, но казалось, что успел вылить все, накопившееся за неделю.

На подъезде к набережной, неподалеку от которой и находилась Федерация, Рина занервничала. Да так, что едва не рванула на красный свет. Резко затормозила перед зеброй. Метнувшиеся от внедорожника прямо в огромную лужу пешеходы наградили молодую женщину за рулем гневными взглядами, присовокупляя и громкую брань, но ей было не до них. Она почти доехала.

Почти…

Но вырулив к зданию Федерации, неожиданно даже для себя свернула в переулок и помчалась в обратную сторону.

В конце концов, написать заявление можно и завтра… Или послезавтра.

Рината знала, что барак, в котором они с Артемом когда‑то пытались не загнуться от вони и постоянных сквозняков, давно снесли. Дом расселили, ей выделили однокомнатную квартиру в том же самом спальном районе. Вполне приличную, небольшую, но теплую и пригодную для жилья.

Однако квартира так и стояла закрытая, ожидая лучших времен.

Подъезжая к новенькой многоэтажке, находящейся на месте барака, Рината ощутила странную ностальгию. Нет, не по снесенному зданию, конечно.

Она остановила машину на выделенном участке возле ближайшего подъезда и выбралась на свежий, ровный асфальт. Осмотрелась. М‑да…

Район и не узнать. Когда‑то за домом был пустырь, на котором ребятня гоняла мяч, а теперь неподалеку высился еще один корпус многоэтажки.

Рина оперлась о капот и, вжав шею в поднятый воротник пальто, поежилась. Артем говорил ей, что все застроили – в России друг бывал гораздо чаще нее. Что же, давно пора. И тем не менее она почувствовала грусть. Будто жизнь ее тоже разобрали и отстроили заново. Красиво, но без души.

Но прошлому она обязана многим. Та жизнь, сложная, наполненная горечью, закалила ее, отчасти превратив в того человека, которым она является и сейчас. Рината Бердникова. Уголок рта искривился в усмешке.

Стараясь согреться, Рина обхватила плечи ладонями. Когда‑то она уезжала из России потерянной девочкой, способной лишь создать видимость сильной женщины. Но… оказывается, ничего и не изменилось. Как была трусихой, так ею и осталась. Только сейчас она может себе во всем признаться. Но разве не это показатель силы?

США, Сан‑Франциско, март 2014 года

Ей не хотелось сидеть, не хотелось лежать, да и вставать – тоже. Она балансировала на грани истерики, полусидя‑полулежа, опершись на подушки просторного дивана в гостиной. Поджав ноги и обхватив острые коленки руками.

Вот бы исчезнуть. Раствориться, превратиться в ничто. «Ничто» не может чувствовать, «ничто» не может подыхать от боли, «ничто» никогда не будет лить слезы.

Да, она бы хотела быть ничем. Но у нее на роду написано быть Ринатой Бердниковой, олимпийской чемпионкой, дочерью своих родителей. Той, что идет к цели, улыбается ледяной, надменной улыбкой в лицо всем ненавистникам. Похоже, ее судьба – одиночество. Стремилась как можно скорее уехать из Москвы, чтобы мама не смогла почувствовать, что холодность и безразличие дочери – напускные.

Чем дальше уходила в воспоминаниях Олимпиада, тем больше трещин давала возведенная Риной стена.

Рината слизнула подступившую к губе соленую капельку и, шмыгнув носом, смахнула со щек слезы. А это точно ни к чему. Поздно. Не стоило ждать окончания соревнований, чтобы сообщить Игорю о ребенке, не следовало говорить ему все то, что она сказала. Не нужно было жалить ядовитыми словами. А ему – огрызаться в ответ…

Много чего не нужно, да только… что уж теперь. Рука непроизвольно легла на живот. Пальцы стиснули тонкую белую майку. Слезы снова покатились по лицу. Поздно…

Раздавшийся дверной звонок Рината поначалу даже не восприняла. Только когда повторился, разнесся птичьим чириканьем по просторной квартире, снятой для дочери Бердниковым, поняла, что звонят именно сюда. Вставать не хотелось.

Но звонок раздался в третий раз, и она усилием воли заставила себя подняться. Наверное, домовладелица принесла недостающий утюг. Точно. Она ведь по телефону предупредила пару часов назад, что, дескать, зайдет.

Выглядела Рината не очень. Волосы, собранные в некогда высокий хвост, взъерошены и выбивались уже привычными петухами. Сняв резинку, на ходу заново собрала их и открыла дверь. Но на пороге оказалась вовсе не домовладелица – приятная леди весьма почтенного возраста. Перед взором ее предстал высокий мужчина, облаченный в накинутое поверх тонкого бежевого свитера пальто. Новый тренер – Николас Демаре. В руках шуршали пакеты с лейблом знаменитого американского ресторана. Штуки три, не меньше. Взгляд пронзительных серых глаз медленно сполз с заплаканного лица вниз, к длинным голым ногам.

Ринате вдруг захотелось провалиться сквозь землю, потому что на ней была лишь пижама – майка на тоненьких бретельках и короткие шорты в белый цветочек, едва прикрывающие ягодицы. Что уж говорить про лифчик! Она вообще представляла собой не особо приятное зрелище.

– Привет, – поздоровался Николас и едва заметно улыбнулся.

– Добрый… – Рина нахмурилась, пытаясь понять, какое сейчас время суток.

С тех пор как Бердников уехал, она потеряла счет времени. А случилось это… Да бог его знает, когда все произошло. Вернее, когда Рина выгнала его, заявив, что он нужен ее матери и позаботиться сейчас в первую очередь важно именно об Алле.

Два дня, пожалуй, прошло. А Рине казалось, что она вообще не вставала с дивана.

Так и не определившись, Рината предпочла промолчать и молча отступила в сторону, пропуская Николаса.

– Держи. – Демаре всучил ей пакеты и начал раздеваться.

Прислонившись к стене, Рината внимательно следила за каждым его движением. Прилетев в Сан‑Франциско, она вместе с отцом посещала каток и встречалась с Николасом, чтобы обсудить нюансы совместной работы. Но в пункты заключенного договора никак не входило посещение тренером своей спортсменки. И это отступление неожиданно вызвало у Рины злость.