Под ритм сердца

Я бросила растерянный взгляд на окно. Да, забраться через него в комнату не составляло труда, ведь мы жили на первом этаже, но… Даже не знаю! Это было страшно и непонятно!

– Что?! Но вы не можете просто так вламываться в мою комнату!

Мы говорили громким шепотом. Я с ужасом представляла, что будет, если Дэйв еще не спит и услышит нас.

– У меня нет твоего номера телефона, а в социальные сети я не захожу. – Томиан сел за мой рабочий стол. – Стыдно не учить тригонометрию и подсматривать формулы в конце учебника.

Он вел себя так бесцеремонно, будто это я ворвалась в его личное пространство, а не он – в мое. Совершенно не боялся попасться. Ему было… все равно! Это раздражало меня…

– Уйдите, пока не разбудили моего брата, и больше никогда так не делайте. Я забью окно досками.

– Тогда мне придется их выломать.

Томиан начал писать в моей тетради.

– Эй! Что вы делаете?

– Пишу тебе формулы двойного угла. – Мистер Оллфорд не отдавал мне тетрадь, продолжая писать в ней. – Я окончил школу лет семь назад, но до сих пор помню! В этих формулах нет ничего страшного. Если запомнишь их и основные тождества, жить станет намного проще.

Я негодовала, ничего не понимала: что Томиан здесь потерял? Что за чертовы формулы? Но он продолжал мне что‑то объяснять и в конце концов полностью сделал за меня домашнюю работу по алгебре.

– Самое бесполезное – это формулы от суммы к произведению. Возможно, в вашей школе уделяют им особое внимание, но мне кажется, что они вовсе не нужны. А вот формулы приведения тоже следует выучить.

– Почему вы решили присутствовать на балу в нашей школе? – сонно поинтересовалась я, все эти формулы нагоняли на меня зевоту. – Если из‑за меня, то я совершенно не понимаю ваших намерений. Да и в целом не понимаю вас.

Томиан встал из‑за стола и потянулся. Подойдя к окну, задумчиво потер подбородок, будто сочинял ответ на ходу.

– Не знаю.

И как вам это нравится? Томиан в принципе не производил впечатление человека, который мог что‑либо не знать. Он знал все, просто предпочитал не говорить.

– Захотелось, вот и решил поприсутствовать, вероятнее всего, – через несколько секунд добавил Оллфорд.

– Вы всегда делаете то, что вздумается?

– Не сказал бы. Хотя… не знаю.

Игра в «знаю – не знаю» так утомила меня, что я перестала вытягивать из Томиана какую‑либо информацию. В его ответах не было логики. Как он вообще управлял компанией?

Томиан присел на мою кровать. Он никуда не торопился. Я застыла как вкопанная: поведение мистера Оллфорда было мне непонятно. Казалось, что все это сон. Правда, ущипнув себя за плечо, я не проснулась.

– Твой разговор с Дэйвом задел меня, заставил задуматься настолько сильно, что я отправился к своему другу в Вашингтон за советом. – Томиан поражал меня своей способностью держаться так просто и непринужденно, что многие застенчивые люди обзавидовались бы. Он говорил со мной как рядовой человек, а не владелец многомиллиардной компании. – Мне следует извиниться за свою реакцию. Прости. У меня и вправду было сложное детство. Я думал, что справился со своими травмами, но похоже, что нет. – Он улыбнулся, но в его улыбке не было радости. Скорее, это была попытка не заплакать. – Быть единственным наследником огромного состояния непросто. Но и стать бедным я никогда не стремился. Мне это чуждо.

Глаза у него сейчас были как ясное небо. Мне Томиан казался не дьяволом, как его называли все вокруг, а человеком с ангельской душой и внешностью. Хотелось обнять его и никогда не отпускать, узнать обо всех его проблемах и помочь. Похоже, под маской самоуверенного мужчины скрывался беспомощный ребенок.

– Для меня все это сложно. Я прощаю вас, но вам следует уйти.

– Тебе же не хочется, чтобы я уходил.

Да. Он был прав.

– Мне завтра в школу.

Наши отношения с мистером Оллфордом все больше запутывались. Необходимо было срочно их распутать. Поцелуй был пределом этих отношений. Я не могла допустить того, о чем даже страшно подумать.

– Ты не хочешь иметь со мной ничего общего?

От этого вопроса у меня сжалось сердце. Меня всегда охватывает чувство безысходности, когда люди просят ответить на вопрос лишь «да» или «нет».

– Не хочу.

Томиан без единого слова вылез наружу через окно, оставив меня наедине со своими мыслями на всю оставшуюся ночь.

Наверное, для многих людей утро следующего дня в Нью‑Йорке было прекрасным. Жаль, что я не могла это прочувствовать, так как практически спала с открытыми глазами. Во время обеда на большой перемене Питер с интересом наблюдал, как я борюсь со сном, мучительно открывая глаза, которые то и дело закрывались сами собой. Наверное, боялся пропустить момент, когда моя голова упадет в суп.

Крис бегала по учителям с просьбой дать ей задание, чтобы исправить оценки. До конца полугодия оставалась еще пара месяцев, а она уже парилась по поводу экзаменов. Всегда восхищалась своей подругой. Умная, красивая, яркая, настоящий эталон женской красоты. Тем не менее из‑за ее честолюбия я все чаще обедала в компании Пита.

– Так из‑за чего, говоришь, ты не могла уснуть? – переспросил Питер уже в третий раз. – Сериал смотрела?

– Да, – сонно ответила я. – Не заметила, как время пролетело.

– Ясно.

Питер продолжал глазеть на меня. Я никак не могла понять, какой у него характер, поскольку каждый день он был другим. Иногда очень серьезным, а иногда – грубым, то дружелюбным, веселым и общительным, а то хмурым и неразговорчивым. Было не так‑то просто попасть в его настроение.

– Почему ты сел со мной? Тебя ждут твои друзья.

Я кивком указала на десятерых парней за соседним столиком, которые с усмешкой смотрели на нас и фотографировали. Дети.

– Думаю, что тебе я нужен больше, чем им. Мне показалось, что ты чем‑то обеспокоена. Хотел спросить.

Интересно, что я такого хорошего сделала в прошлой жизни, что судьба послала мне Питера. Наверное, спасла миллионы жизней.

– Все в порядке.

Конечно, я не могла рассказать ему то, во что посвятила Крис. И он, и она были моими близкими друзьями, но кое‑что Питеру знать не следовало, хоть он и был для меня вторым старшим братом.

– Ты ведь знаешь, что можешь доверять мне.

– Знаю, – приобняла я друга. – Но я правда ничем не обеспокоена. Не волнуйся.

– Хорошо.