Погубленная добродетелью
Мне хотелось большего. А еще – отплатить Сантино за то, что он вел себя как придурок, что противоречило моему желанию… а может, и нет.
Я скомкала бумагу. Было трудно сосредоточиться на рисовании.
– Анна!
Я застонала.
– Анна! – Поступь атакующего носорога прогремела в коридоре, а затем и по направлению к моей комнате. – Анна!
Я вздохнула.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Леонас.
– Что?
Он ухмыльнулся и прислонился к дверному косяку, размахивая каким‑то конвертом.
Я прищурилась.
– Что это?
Он с торжествующей улыбкой пожал плечами.
Я продолжила лишь пристально смотреть. Если бы я показала Леонасу собственную заинтересованность, он бы принялся за свои подколы с новой силой.
После вчерашней ссоры с Сантино мне было не до игр.
– Письмо из Франции.
Я оживилась.
– Институт моды.
Вскочила со стула и бросилась к Леонасу.
– Отдай!
Улыбка Леонаса стала шире. Парень поднял конверт над головой, держа его в вытянутой руке.
Я изо всех сил пыталась выхватить конверт, но Леонас был выше и сильнее.
Прошли те времена, когда я могла надрать его тощий зад.
– Леонас! – прошипела я.
– Я хочу кое‑что взамен.
Я прекратила бороться с ним и скрестила руки на груди.
– Я хочу пойти на вечеринку[1] по случаю восемнадцатилетия Клиффорда.
– Папа запретил тебе посещать любые вечеринки, поскольку ты совсем отбился от рук.
– Он даже не будет в курсе, ведь ты проведешь меня на тусовку тайком.
– Сантино и Клиффорд узнают тебя, болван. Поэтому лишь вопрос времени, когда папу просветят на твой счет.
– Ах‑ах! – захихикал Леонас и шутливо погрозил мне пальцем, который мне сразу же захотелось откусить. – Но ведь Сынок и Клиффи пляшут под твою дудку, сестренка.
Я ненадолго задумалась.
– Ладно.
– Рикардо и ЭрДжея, ну то есть Рокко, – тоже.
– Ни за что! – процедила я, бросившись на Леонаса в попытке наконец вырвать письмо из его рук. Ударила парня кулаком в солнечное сплетение, но он лишь засмеялся.
Повалил меня на пол и уселся сверху.
– Слезай! Я согласна. Проведу вас – трех дураков – на вечеринку, но не отправлюсь ко дну вместе с тобой, если тебя спалят. И я не хочу, чтобы вы ходили за мной по пятам, как потерявшиеся щенки.
– Ты не поверишь, сестренка, но мы можем развлечься и без твоей помощи.
Как будто я не знала. Эта троица доставляла мне кучу проблем.
– Проваливай.
Леонас вскочил на ноги и бросил письмо мне на живот. Я тут же села и разорвала конверт трясущимися руками, а после – быстро прочитала, а затем – еще раз, желая убедиться, что все поняла правильно.
Мой французский хорош, даже очень, но я чересчур нервничала, чтобы доверять своему мозгу.
– Скажи, что здесь написано, – попросила я, протягивая письмо Леонасу. Мои пальцы до сих пор дрожали.
Леонас выгнул бровь, взял письмо и застонал.
– Французский, серьезно?
– Читай!
Он пробежался глазами по тексту, и на его лице отразилось удивление.
Мое сердце колотилось.
– В общем, ты зачислена на факультет дизайна и моды по программе бакалавриата.
Я взвыла от волнения и вскочила на ноги, обнимая Леонаса. Он посмотрел на меня обеспокоенным взглядом, словно думал, что я схожу с ума.
– Хочешь изучать моду в Париже?
– Да это моя мечта на протяжении многих лет! – Я никому не рассказывала о подаче документов, даже Луизе и Софии.
Я чувствовала себя неуверенно, что осмелилась мечтать об изучении моды в Париже. И теперь, когда моя мечта могла стать реальностью, возник новый страх: что, если мне не разрешат полететь во Францию?
Леонас вернул мне письмо.
– Папа в принципе не согласится, Анна. Он бы не позволил тебе переехать в соседний город, не говоря уже о стране на другом континенте.
Я сглотнула. Леонас прав. Он озвучил мои опасения. Поступление в институт было лишь началом битвы. Самое трудное ждало впереди: убедить отца отпустить меня. Именно поэтому я не сообщала родителям о своих планах подать заявку на участие в программе. Но поскольку меня приняли, шансы убедить маму и папу выросли в геометрической прогрессии.
Они не отнимут у меня мечту. При необходимости я даже надавлю на чувство вины.
– Я умею убеждать.
– Но не настолько. Долгое время тебе не разрешали ходить в школу, помнишь: родители хотели быть уверены, что тебе не грозит опасность. А ты считаешь, что папа пойдет тебе навстречу?
– Война с Каморрой пока что пребывает в состоянии летаргии. Ничего существенно важного не произошло с тех пор, как Серафину похитили.
– Скажи это папе, а не мне. – Тон его дал понять: брат не верил, что у меня получится.
Я развернулась на пятках и направилась вниз, но не в сторону кабинета папы: отца, вероятно, даже не было в особняке, – а к маме.
[1] В оригинале слово bash (англ.) переводится и как «оргия».
