Покровитель для Ангела. Собственность бандита

Сейчас я словно потерялась и не могу собрать себя. Меня раздробило, и, как я ни пытаюсь, я не могу собраться, не могу встать на ноги.

– Все нормально, Лин? Ау!

Толик щелкает пальцами у меня перед носом, и я коротко ему улыбаюсь.

– Да. Все хорошо. Задумалась просто.

У меня все хорошо. Все хорошо, хорошо, хорошо!

Сколько раз я себе это уже повторила, пытаясь в это поверить, заставляя поверить в это Толика и Люду. Они поверили, а я… все еще пытаюсь.

В последние дни я научилась скрывать от них свои эмоции, научилась даже улыбаться, потому как мне надоело видеть на их лицах боль. Они ждут ребенка, и я честно не знаю, почему они мне помогают, а тут я еще со своим пробитым сердцем и дырой в груди. Не хочу быть им проблемой, и так уже отняла слишком много их сил, и я вообще не понимаю, почему они со мной возились.

– Садись. Можно на переднее сиденье.

Толик помогает залезть в машину, потому как я со своим гипсом с трудом открываю дверь. Врач сказал, что кости срастаются, но еще нужно время. Жаль, что правая рука, хотя… я никуда не поступила, а значит, ручку держать не придется.

– Держи вот еще. Должно хватить на первое время. Будет еще что нужно, скажи, привезу.

Открываю пакет. В нем явно новые брюки и свитер, кроссовки, пара маек и белье, зубная щетка, а главное, документы. Достав их, вижу восстановленный паспорт, аттестат, бумаги на мою квартиру.

– Не знаю, что сказать. Спасибо.

Ловлю серьезный взгляд Анатолия и резко опускаю глаза, чтоб не заплакать. Корю себя. Я обещала быть сильной. Все хорошо. У меня все прекрасно.

– Да не за что на самом деле. Лин, ты это, не вешай нос. Я помню, как ты к нам в клуб впервые пришла. Такая боевая была, мы все тебя боялись! Даже Хаммера приструнила. Давай не кисни мне тут. Все у тебя будет путем. Увидишь.

– Ага.

Усмехается, и я вместе с ним и коротко киваю.

Я тоже себя помню два года назад: наивная бесстрашная дурочка, которая не побоялась пойти к взрослому бандиту за помощью. Я помню все до мелочей: когда впервые увидела Михаила, когда он впервые меня коснулся, впервые поцеловал.

Кажется, это было так давно, а болит до сих пор. Черт. Дурацкое сердце, хватит болеть!!!

Ненавижу. Себя уже ненавижу за это. Слабая. Слабачка настоящая! Бакиров был прав. Он всегда был прав, называя меня наивной дурочкой. Я и есть дурочка, потому как все еще не могу забыть. Не могу вырезать его из памяти, как ни старалась.

Там он живет, он всегда там есть и будет. Моя болезнь. Мое проклятье. Моя боль. Моя жестокая первая любовь.

В пакете нахожу еще деньги. Крупные купюры, и тут становится уже не по себе.

– Анатолий, я не возьму деньги. Я и так вам с Людой должна много. Не хочу увеличивать свой долг. Возьмите.

Протягиваю ему купюры, но Толик даже голову не поворачивает.

– Нет у тебя никакого долга. Забудь.

– Есть, я же не маленькая, я все понимаю. Моя операция и медикаменты… Еда, уход. Я знаю, это наверняка очень дорого, я же была в отдельной палате. Анатолий, у меня нет денег оплатить это все сейчас, но я отработаю. Я скоро устроюсь куда‑то…

– Забудь, сказал же! Оплачено уже давно все, – резко обрывает, нажимая на газ.

– Оплачено? Кем?

– А ты не догадываешься? Бакир оплатил все до копейки. Вся твоя еда, уход, медикаменты и даже эти шмотки.

Одно только упоминание о нем заставляет вжаться в кресло и с силой схватиться за ручку двери. Становится трудно дышать, все плывет перед глазами.

 

Глава 2

 

– Нет… нет, нет!!!

– Тих, тихо, спокойно!

– Почему вы позволили? Почему?!

– Успокойся! Бакир как бы не спрашивает у меня разрешения, и он все давно уже оплатил.

Пазл складывается быстро, и в груди до боли сжимается сердце. Я ему и тут буду должна, меня лечили на деньги Михаила.

– Мне ничего не надо от него! Я все отдам, все до рубля верну!

– Сама об этом ему скажешь. Доедем скоро.

– Что? Куда доедем?

Волна страха разливается в груди. В один миг Толик больше не кажется мне таким “безопасным”, как был до этого. Он ведь его лучший друг. Не мой. У меня нет никого. Совсем.

– В клуб. Там хоть поешь нормально. Аж светишься вся. Алена тебе горячего даст, потом на квартиру отвезу. Сняли на год, дальше будет видно.

Быстро мотаю головой, понимая, что это ведь тоже ОН оплатил, а быть ЕМУ еще больше должной я не хочу.

– Не надо в клуб. Пожалуйста! Не надо!

– В смысле? Это почему?

– Я не поеду туда. Пожалуйста, отвезите меня домой!

Ведь там он, а я не хочу Бакирова видеть, я боюсь его видеть, хоть и думаю о Михаиле постоянно. Думала, пройдет, но не проходит. Хуже только становится. Этот месяц я не видела его, но почему‑то, когда просыпалась, всегда ощущала его запах в своей палате. Это очень странно. Очень.

– Куда домой? Сама знаешь, пожар же был.

– Мне все равно. Я справлюсь! Там наверняка что‑то осталось из мебели, приберусь, устрою все, соседка мне поможет, у нее есть ключи от моей квартиры. Я не хочу в клуб. Не поеду!

– Уверена?

– Да.

– Ну хорошо, как знаешь.

Теперь едем почти молча. Я все прикидываю, сколько должна Бакирову за лечение. Огромную сумму, судя по тому, сколько лекарств мне давали, какой сложной была операция и в каких королевских условиях я лежала.

В отдельной огромной палате с личной сиделкой. Ко мне даже врач стучался, тогда как остальные пациенты лежали по шесть человек в одной облезлой палате.