Покровитель для Ангела. Собственность бандита

Странно. Как резко ощущается необходимость комфорта, когда напрочь его лишаешься, когда остаешься без вещей, без дома и документов, когда просто… теряешь почву под ногами и кажется, что потрескалась земля.

Пока едем, Толику дважды звонит Люда и он торопливо отвечает. Счастливые они. Аж сияют оба. На безымянном пальце Анатолия замечаю аккуратное золотое кольцо.

– Вы уже поженились с Людой?

– Да. Расписались без свадьбы.

– Я рада за вас. Правда.

Зависти нет, говорю честно. Пусть будут счастливы, они заслужили, в отличие от меня, которая только и умеет, что врать, скрывать правду, не рассказывать о том, о чем стоило сразу рассказать.

Анатолий довозит меня прямо до подъезда. Выйдя из машины, беру этот небольшой пакет вещей, прижимаю к себе, понимая, что вот теперь я и правда одна и все, что есть у меня, – этот небольшой пакет и документы.

– Спасибо, что довезли. И в целом спасибо, Анатолий.

– Лин, ты можешь приходить на старое место, будешь работать, если хочешь. Никто тебе слова больше поперек не скажет. Все знают, что ты не виновата была.

 

– Я бы никогда вас не предала. Ни за что. Честно.

– Знаю, Лин. Знаю. Ты это, не дури, давай в клуб. Покормим тебя нормально. Ты не переживай за деньги. Не думай даже об этом.

– Я бы не выжила без вашей помощи. Спасибо, но в клуб не поеду.

– Там в пакете телефон есть. Звони, если что надо будет, ладно?

– Хорошо. Я поняла. Спасибо.

Закрываю дверь машины, Анатолий сразу уезжает, а я поднимаюсь на свой этаж. Сразу стучусь к соседке, но она не открывает. Постояв под ее дверью еще пару минут, осознаю, что ее попросту тут нет, и как теперь я попаду к себе, вообще непонятно.

У меня нет ключей, даже запасных. Все утеряно, блин, надо же было это предвидеть.

Подойдя к двери своей квартиры, чисто машинально нажимаю на ручку, и дверь сразу поддается.

Тут открыто, и, присмотревшись, я вижу, что замка в двери даже нет! Его выбили чем‑то, что почему‑то меня даже не удивляет. Тут нет хозяев уже больше месяца, а сама квартира после страшного пожара, однако то, что я вижу, превышает даже мои опасения.

Все стены черные, обгоревшие, страшные. Окна выбиты, даже батарей нет и паркета. Я вижу только его кусочки, остальное сорвано, мебели нет, даже книжных полок. Кажется, все вынесли, меня встречает пустая квартира, безликая, сломленная, обгоревшая до костей, хотя мне тут комфортно. Она такая же, как и я. Это мой дом, пусть такой теперь, но у меня нет иного.

Пройдя в гостиную, замираю на пороге. Какие‑то бутылки из‑под пива в углу, словно здесь кто‑то ночевал, и нет ни одной моей вещи или вещи мамы. Ни одной фотографии, книги, тарелки – нет ничего.

Боже, видела бы мама, что я сделала с квартирой, умерла бы снова. Я все потеряла, и я сама виновата в этом.

Подойдя к двери гостиной, осматриваю небольшую щель в ней. Там была моя самая большая заначка, но теперь здесь пусто. Все сгорело, а то, что не сгорело, уже давно вычистили, а значит, у меня нет денег, кроме тех, которые дал Анатолий.

Я не помню точно, сколько насобирала за время работы у Бакирова, но тех денег мне бы точно хватило на все годы учебы и безбедного студенчества. Я мало тратила, собирала, но теперь никаких денег нет. Все сгорело, у меня нет ни копейки, и кажется, я вернулась в самое начало, когда у меня не было денег даже на булочку в школу, когда я экономила на обедах, чтобы хватало на проезд.

Мебели нет, поэтому я просто стелю себе пакет на пол и сажусь на него, опираясь о стену спиной. Рядом на пол ставлю фарфорового ангела. Похоже, это единственное, что осталось у меня, и почему‑то с ним мне не так страшно, но смотреть на него больно.

На улице начинает темнеть, я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. У меня нет плана, нет друзей, нет родственников. Я пропустила вступительные экзамены. Как раз в тот день Михаил выгнал меня, после моя квартира сгорела, а потом начался мой персональный ад.

Я не уберегла ни вещи, ни саму себя, но хуже всего, что я душу не уберегла. Сердце свое отдала тому, кому оно оказалось ненужным, кто его не хотел, кто, я думала, тоже любит, как и я, но нет.

Я сделала то, чего делать было нельзя, я полюбила взрослого мужчину, бандита, как называла его моя соседка. А она ведь права тогда была, предостерегая меня, а я не слушала. Я думала, что все в этом мире хорошие, люди добрые, люди умеют доверять, но нет. Я обожглась так сильно, что теперь не могу отойти от этой боли, но хуже того, что я полюбила того, кто не поверил мне. Кто меня наказал и кто, наверное, меня до сих пор ненавидит.

Я знаю, потому Михаил не приходил ко мне. Потому что я грязная для него теперь. После всех. Я, может, и наивная, но не настолько глупа, чтобы не понять, что тогда случилось со мной. Я много думала об этом и каждый раз ревела, не в силах это принять.

Я так не могу, я так не умею. Мне плохо оттого, что меня касался кто‑то кроме него, а теперь даже сам Михаил брезгует ко мне подойти.

Я сломанная кукла. Я больше никому не нужна, и я должна была умереть. Боже, как же сильно я тогда этого хотела. Первые дни в больнице прошли как в тумане. Мне что‑то кололи, и я много спала. Иногда я просыпалась ночью и слышала его запах. Один раз даже хлопнула дверь, едва я распахнула глаза. Врач потом говорил мне, что это был сон, и я поверила. Михаил не мог прийти ко мне. Я ему теперь противна. Я знаю, потому как теперь я противна даже сама себе.

Прикладываю ладонь к ране на груди. Она почти зажила уже, но гипс на руке еще не сняли. Немного нажимаю на шов, нащупываю сердце. Стучит. Ну почему ты еще стучишь?! У меня ведь не только квартира сгорела, у меня сгорело сердце.

Наступает ночь. Желудок урчит, но я не поднимаюсь. Зачем кормить тело, душа которого уже не хочет жить. Да и чем кормить? У меня нет ничего. Зря только медикаменты на меня тратили. Лучше бы помогли тому, кто действительно этого заслуживает.

Обхватываю себя руками. В квартире темно и холодно. За окном начинает стучать дождь. Я просыпаюсь оттого, что хлопает входная дверь и тяжелые шаги раздаются по коридору, а после и в гостиной.

 

Глава 3

 

То самое чувство, когда встречаешь хищника, зная, что бежать некуда. Он везде догонит и раздерет. Огромная тень подходит ко мне, и я резко вскакиваю с пола, слишком резко, чтобы почувствовать сильную боль в груди.

– Кто тут? Не подходите!

– Дверь надо запирать.