После заката будет рассвет

– Шшш….., – приставив палец к её губам, тихонечко сказал я, слизывая возмущённый вздох с ее губ, соблазняя и подчиняя своей похоти, делая ее гибкой и пластичной как пластилин. – Не кричи, милая, родителей разбудишь. Ты же не хочешь, чтобы они застали нас в таком положении? – уже в наглую посасывал я её губы и мочку уха, пользуясь моментом, пока она ещё не успела прийти в себя, продолжая свои возбуждающие движения руками, не оставляя ей выбора, как только молча лежать и принимать мои ласки.

– Наслаждайся тем, что я делаю с тобой. Расслабься и получай удовольствие. Отдайся мне...., – шептал я, задрав сорочку ещё выше, обнажив грудь.

С каким‑то диким отчаянием, я набросился на ставшие уже твёрдыми вершинки сосков, кусая и терзая их почти до боли, наслаждаясь моментом обладания. Как же я соскучился по этому желанному для меня телу, и теперь она вся моя и в моей власти.

Оля не сопротивлялась, но и не отвечала мне, приняв безысходность своего положения. Лёжа спине, она молча принимала мои ласки и тихо постанывала, отвернувшись лицом к стене. Я чувствовал, как ей было хорошо, она была близка, и я стал более интенсивно работать губами и руками, желая доставить ей удовольствие. Как только я почувствовал, что она пришла к пику своего возбуждения, решил не откладывать и сразу погрузиться в неё до отказа. Я не мог больше терпеть ни минуты. Раздеваться полностью я не стал, только приспустил боксеры, откуда достал свой горячий, перевозбуждённый орган, готовый войти в такую сладкую и тугую дырочку.

– Раздвинь пошире ножки, малышка… Раскройся для меня...., отдайся…., – все чего я хотел, так это вновь окунуться в её сладость и тепло, сделать вновь своей.

И Оля не разочаровала, тут же раздвинув свои ножки в стороны в приглашающем жесте Она хотела меня не меньше, чем я её, моя птичка дрожала в моих руках, часто дыша, и просто млела в моих объятьях, позволяя делать с ней всё, что я так давно хотел. Входил в неё я медленно, наслаждаясь каждым своим движением, каждой её эмоцией, каждым сладким стоном. Погрузившись в неё до отказа, сам не сдержался и застонал, так это было хорошо, что кружилась голова от счастья, а душа, как будто отделившись от тела, воспарила куда‑то в неизведанные дали.

Влаги было столько много, что я без особых усилий скользил внутри. Я растворился в своих ощущениях, сейчас мной руководило не желание быстрее кончить и покинуть столь желанное тело, наоборот, остаться в ней навечно. Растягивая удовольствие подольше, я делал медленные, неспешные, но глубокие и резкие толчки. Беспрерывно пальцем массируя её набухшую горошинку внизу живота, в первую очередь заботясь о её удовольствии. Я надеялся на повторный оргазм, до безумия мечтал почувствовать, как стенки влагалища будут сжимать мой член в момент наивысшего наслаждения. Быть в ней было настолько хорошо, как будто после долгого отсутствия я вернулся домой. Она была моей гаванью, самым близким сердцу местом‑ моим домом!

– Моя…, моя девочка…, – шептал я, как безумный, сжимая её в своих объятиях, не в силах совладать со своими эмоциями, так мне было сладко.

Я почувствовал, когда она пришла к пику второй раз, испытав очередной оргазм, чувствовал малейшие колебания её тела, как будто она была не отдельным человеком, а моей частью, но самой большой моей частью – моей душой, моим сердцем, которое она забрала с собой навсегда, без надежды вернуть его назад. Я прижался к ней всем своим телом настолько близко, насколько только было возможно, запечатав ей уста поцелуем. Больше не мог сдерживаться, тут же излившись в неё. Кончал долго, волны уходящего наслаждения пронзали моё тело вновь и вновь, что я на время потерял связь с реальным миром. Всё было, как туманной дымке, я не мог контролировать свои эмоции, нежность с такой силой плескалась из меня через край, что я не переставая приговаривал, как сильно её люблю и как безумно скучал всё это время. Целовал её пухлые губы, кусал и тут же зализывал укусы, шепча всякие пошлости и то, что я хочу ещё сделать с ней, не останавливаясь ни на минуту. Мне было мало, очень мало. Я хотел большего, не только физической близости, но и духовной, только в комплексе этих двух составляющих я способен обрести полное счастье, в той мере, как я его понимаю. Засыпать вместе, перед этим занявшись любовью и не раз, просыпаться и снова познавать её прекрасное тело, готовить завтрак в постель, а потом целый день ждать встречи, чтобы вечером снова шептать, как я безумно скучал и каким серым и невыносимо долгим был без неё мой день…

– Уходи, – погрузившись в свои мысли и эмоции от ошеломительного секса, не сразу заметил, что Оленёнок плачет, тихо роняя слёзы на подушку.

Голова её была повёрнута к стене, и я не сразу услышал тихие всхлипывания моей девочки. Малышка моя, как же ей непросто, вечная борьба с собой и своими чувствами, вероятно, отнимает у нее много сил, причиняя много страдания и боли.

– Почему ты меня гонишь после всего, что было между нами? – отчаянье плескалось во мне.

– Это ничего не меняет, ты просто, мерзавец, который воспользовался мной и тем, что я спала и не могла кричать, чтобы не опозорить родителей. Ты в очередной раз показал свое лицо, что ты никого не уважаешь. Все твои слова не стоят ничего, просто пшик, – в голосе её слышался металл, обдавая меня холодом с ног до головы.

– Посмотри на меня, – она никак не отреагировала, и я сам повернул её лицо к себе. – Неужели ты не видишь, как ты мне нужна? Я просто не знаю, как вернуть тебя. Мы должны быть вместе. Посмотри, как нам хорошо. Ты любишь и хочешь меня, не притворяйся и не обманывай себя. Ты шептала неосознанно во сне моё имя, ты ждала меня…

– Да, хочу… и ждала.., – призналась она,– но простить не могу, это выше моих сил. Не мучай меня, уходи. Прошу забудь обо мне и о том, что было между нами, живи своей жизнью…

– Но ты моя жизнь, и мне не нужно другой, – перебил её я, целуя хаотично мокрые от слёз щёки, губы, глаза и волосы, одновременно вдыхая аромат её тела и волос.

Никак не мог надышаться этим родным, таким сводящим меня с ума ароматом. Жаль, что не делают духи с запахом любимого человека, я бы заказал вагончик – другой, чтобы на всю жизнь хватило.

– Я не могу, понимаешь? Никогда не смогу верить тебе, всегда буду сомневаться – это не жизнь. Где нет доверия – нет семьи, пойми и прими этот факт, это выше меня…

– Дай мне шанс, не гони? Как мне убедить тебя, что я ни в чём не виноват? У меня нет доказательств, но я прошу, ты тоже услышь меня – это была подстава…

– А что эти два месяца ты монахом жил? В жизни не поверю в эти сказочки, можешь даже не начинать сочинять, с твоими‑то неуёмными сексуальными аппетитами, – не верила она мне.

Я бы и сам бы не поверил в это полгода назад, но это была правда чистой воды. Только как ей это доказать, не скажу же я ей, что дрочил, как одержимый, все эти месяцы без неё.

– У меня никого не было, если ты о другой женщине. Ни разу ни с кем за это время у меня не было физической близости. Я просто не смог бы, как ты не понимаешь, что я не хочу никого, кроме тебя. Ты даже не знаешь где я был и как жил всё это время, а уже делаешь свои надуманные выводы. Это несправедливо… Как тебя убедить? – у меня от бессилия опускались руки и хотелось вместе с ней просто завыть в голос от этой безнадёги.

– Никак, понимаешь? Я смирилась и научилась жить без тебя, и у меня неплохо получается. Моя жизнь вернулось в своё прежнее русло. Уезжай, не порти всё, мне сейчас хорошо, как никогда, тихо и спокойно. Я наслаждаюсь жизнью, а ты всё усложняешь.

– Ты меня любишь, скажи правду?