Последний бой «чёрных дьяволов»

Спустя секунду раздался жуткий вой, ухнуло в соседнем дворе. Взрыва не последовало, немцы сбросили с самолета дырявую бочку. Настоящая бомба взорвалась у сарая Великановых. В воздух полетела кровля, бревна, доски, земля и белая коза Машка.

Когда самолеты улетели, Тимофей бросился к дому. За ним поспешили Сашка Григорьев, Лева Багдасарян и Максимка Плотницын. К счастью, мать Тимофея и его сестренка Анютка не пострадали, но несколько стекол в окнах дома выбило от взрыва. Лишилось семейство и любимой козы Машки. На столе стояла крынка с ее молоком, которое Анютка надоила рано утром. Гневно вымолвив: «Сволочи!», – Тимофей вышел из дома и направился к воронке. За ним потянулись его друзья.

Мертвая коза лежала в нескольких метрах от разрушенного наполовину строения. Максимка предложил:

– Тимоха, а может, ее на мясо пустить, пока теплая?

Тимофей отвел взгляд от окровавленной белой шерсти козы, посмотрел на трех бойцов, присевших у тела убитого сержанта, затем в сторону дороги:

– Не до козы сейчас. Красноармейцам помочь нужно. Мертвые там, раненые.

Друзья послушно двинулись за предводителем. С улицы, из‑за тына, слышались стоны и крики, кто‑то сипло отдавал приказы:

– Санитаров ко мне! Грузите убитых и раненых на машину! Где лейтенант Урванцев? Где орудие? Почему еще не подъехали?!

Молодой запыхавшийся от бега голос отвечал:

– Товарищ старший лейтенант, грузовик с орудием немцы разбомбили! Я замыкающим шел, своими глазами видел. Они даже до крайних домов доехать не успели…

– Черт! Подгоняй сюда повозку! Быстрее! Нам через час надо быть на левом берегу Дона! В первую очередь грузите убитых, на них раненых положите!

Друзья вышли со двора. На улице в грязи и крови лежали убитые и раненые красноармейцы, не пострадавшие бойцы собирали тела и складывали в запряженную двумя худыми каурыми лошадками повозку. Григорьева толкнули в спину:

– А ну, парень, посторонись.

Александр торопливо сделал шаг в сторону. Красноармейцы вынесли из двора Великановых тело усатого сержанта.

– Мне кажется, что здесь и без нашей помощи обойдутся, – промолвил Лева Багдасарян.

Максим встрепенулся:

– Вы слышали, что они говорили про машину с орудием, которую немцы разбомбили? Может, там наша помощь сгодиться?

Тимофей одобрительно хлопнул Плотницына по плечу:

– Молодец, Максимка! Смекнул. Побежали туда!

Друзья стремглав помчались к концу улицы.

Изуродованная взрывом полуторка стояла на дороге, уткнувшись фанерной кабиной в воронку в двухстах метрах от крайнего дома. Кабина горела, рядом лежало тело красноармейца в шинели, еще одно тело свисало с деревянного борта грузовика.

Александр пригляделся – прицепленное к машине орудие, по всей видимости, не пострадало. Рядом с ним возились еще два бойца. Сухощавый младший сержант и носатый курчавоволосый красноармеец без головного убора склонились над молодым лейтенантом. Лейтенант лежал на шинели, под головой ушанка, низ гимнастерки и рубаха были задраны на грудь, на левом боку буроватой кровью сочилась рваная рана. Голова лейтенанта была перевязана, теперь бойцы пытались перевязать рану на боку. Появление юношей их отвлекло. Младший сержант бросил на них строгий взгляд.

– Кто такие? Чего вам здесь?

Тимофей на миг замялся:

– Мы, мы, это… Мы живем здесь рядом. Пришли вам помочь.

Младший сержант закончил перевязку.

– Помочь, говорите… Что ж, это хорошо. Давайте лейтенанта в сторонку оттащим, – красноармейцу без головного убора он приказал: – Савелий! Прыгай в кузов! Доставай последний ящик со снарядами, пока не рванул. Федорова и Липатова тоже, а то сгорят, похоронить по‑человечески не сможем. Брезент не забудь! Потом водителя оттащим.

Когда тела трех погибших бойцов, боеприпас и сорокапятимиллиметровое орудие оказались на безопасном расстоянии от пылающей машины, лейтенанта бережно переложили на брезент, укрыли шинелью. Лейтенант застонал, приоткрыл глаза, едва слышно попросил:

– Дайте пить.

Младший сержант присел на корточки, бережно, по‑отцовски поправил шинель на лейтенанте, помотал головой.

– Извини, командир, нельзя тебе воды с такой раной.

Лейтенант жадно сглотнул слюну, сдерживая стон, прикусил нижнюю губу, снова прикрыл глаза. Курчавый красноармеец по имени Савелий вытянул шею, приложил ладонь к уху, бросил взгляд вдоль дороги.

– Товарищ младший сержант! Кажется, немцы…

Младший сержант встал, прислушался. Издали доносился рокот моторов. Внимательно глянув в сторону, откуда наступали немцы, констатировал:

– Они, стервецы.

– Что делать будем?

– Встречать гостей незваных. Или ты против?

Савелий замотал курчавой головой.

– Нет, я с тобой.

– Вот и ладненько. Значит, здесь и примем свой последний бой. Дадим батальону время от гансов проклятых оторваться, за Дон уйти, а заодно за ребят наших погибших поквитаемся. Жалко, что предать земле их не успеем, – младший сержант посмотрел на Великанова и его друзей. – Вот они похоронят всех, после боя. А сейчас берите, ребятки, лейтенанта и бегом отсюда. Большая у меня к вам будет просьба, вы уж спрячьте нашего командира от немцев в хате хорошенько, ему еще жить надо. Хороший парень. Молодой совсем, чуть постарше вас.

Тимофей решительно заявил:

– Мы вернемся. Отнесем лейтенанта и придем вам помогать.

– Полагаю, что вам этого делать не надо. Без вас, архаровцев, справимся. Толку от необученных будет немного, только зря поляжете, а вот если командира спасете, то за это будет вам от нас и от всей Красной армии большая благодарность. Так что бегите, нам к бою готовиться надо. После, когда наши город от немцев освободят, расскажите всем, как мы Родину защищали.

Великанов опустил голову, нагнулся, крепко схватил угол брезента, недовольно буркнул:

– Пошли, чего стоите!