Последний сон

Она уже делала так раньше. Надевала праздничное платье многолетней давности и ходила в нём, занимаясь самыми обычными домашними делами. Возможно, это её попытка вернуться в светлое прошлое (в то время, когда она ещё не встретила отца), отрешившись от серого и депрессивного настоящего. Когда мама поворачивается ко мне всем корпусом, мой взгляд падает на жемчужное ожерелье на её шее, и я мысленно провожу ещё одну параллель – походит на актрису немого кино. Она осторожно касается ожерелья рукой, когда видит, на чём остановился мой взгляд. А в следующий миг срывает его одним резким движением. Я вздрагиваю и раскрываю рот от удивления. Бусы рассыпаются по полу и катятся в разные стороны, словно игроки, разбегающиеся по полю – под диван, к входной двери, обувному шкафчику и даже под кухонный стол.

– Убери здесь всё, – говорит мама бесстрастно. – На этой неделе денег на клининг первого этажа нет.

Неторопливым шагом она направляется ко мне. Сердце ускоряется, и я сжимаю поручень со всей силы. Тело напрягается, не зная, чего ожидать. Но мама просто проходит мимо, не задев ни плечом, ни взглядом.

 

Глава 9

 

Два места на плёнке теперь заняты снимками дицентры; она расцвела розовыми вытянутыми колокольчиками, которые больше похожи на грустные опущенные лица. Я кладу фотоаппарат на колени, осторожно приподнимаю один колокольчик рукой и, приблизившись, вдыхаю. Запах у цветков нежный, травянистый.

В отличие от меня Приам предпочитает другое название – сердцецвет. Дицентру посадил отец, но так и не застал цветение. Солнце устремляется вверх по горизонту, становится слишком жарко, и я спешу домой.

– Смотри‑ка, – говорит Приам, как только я захожу. Он сидит за столом и ест нарезанный дольками апельсин. – Что‑то новенькое. Когда купила?

Я озадаченно кручу фотоаппарат в руках. Что‑то в его тоне и взгляде меня настораживает. Он говорит так, будто прежде его не видел.

– Несколько месяцев назад, – отвечаю я, но мой ответ звучит как вопрос.

– Правда? Почему не показывала? Я тоже хочу фотографию. – говорит он и откидывается на спинку стула.

– Но ты его уже видел, – хмурюсь я, перевожу взгляд на фотоаппарат и обратно. – Мы фотографировались на нём, ты даже отвозил меня проявлять снимки.

Приам издаёт нервный смешок:

– Я бы запомнил такое, Делайла. Я в первый раз его вижу. По‑моему, ты что‑то путаешь. Может, тебе опять приснился сон?

– Да нет же, – я начинаю нервничать. – Я сейчас пойду и принесу эти снимки, сам во всём убедишься.

Приам с озадаченным видом остаётся ждать на кухне, пока я бегаю за фотографиями. Альбом, как обычно, лежит в шкафу с журналами, который располагается в гостиной. Я достаю его и несу на кухню, крепко сжимая в руках, будто боюсь, что он может исчезнуть. Брат всё также сидит за столом, постукивая пальцем по деревянной поверхности. Он ждёт меня и теперь выглядит довольно спокойным, так как как не верит, что я принесу эти снимки. Наверняка думает, что я приду и буду оправдываться и рассыпаться извинениях.

Я раскрываю альбом и кладу перед ним. Приам выпрямляется на стуле. Выражение лица брата меняется на изумлённое, когда он видит свою недвижную версию на глянцевой поверхности. Он достаёт фотографии из альбома, смотрит то на одну то на другую, приближает к лицу, словно пытается найти подтверждение того, что человек на снимке – не он.

В конце концов Приам кладёт их на стол и вздыхает:

– Наверное, я переутомился. Похороны, работа и палящий зной сильно на меня повлияли. Да и голова в последние дни сильно болит. Не удивительно, что я что‑то забыл, – Он встает и хлопает меня по плечу и снова смеётся. – Может, я старею?

– А ты помнишь, что ещё мы делали в этот день? – спрашиваю я.

– Да нет, кто его помнит‑то? Столько времени прошло.

– Я помню, – говорю я. – Я помню, как прибежала домой, а ты сидел на кухне с мамой и Дженис, как мы сидели у двери отца и разговаривали, фотографировались вместе, а потом… – я замялась, силясь вспомнить, что же было потом.

– Потом… – повторяет он и испытующе смотрит на меня, но я молчу. – Видишь, ты тоже не помнишь.

Брат уходит, а я провожаю его взглядом, не в силах игнорировать тревогу, которая зародилась внутри. Потеря памяти может быть симптомом разных болезней, на ум приходят инсульт, онкология и даже Альцгеймер. Последняя проявляется только в пожилом возрасте, поэтому её можно сразу исключить. Но и Приам, возможно, прав. Недосып, стресс и резкие изменения в жизни тоже могли привести к потере памяти.

Брат, который не успел уйти далеко, видимо, обернулся и заметил моё напряжённое лицо:

– Только не забивай этим свою голову.

– Не буду, если пойдешь к врачу, – говорю я.

– Это пустяки. Зачем нам лишние траты?

– Это не лишние траты, речь о твоём здоровье!

– Я уверен, что здоров. Не хочу тратить всю зарплату на то, чтобы услышать, что со мной всё хорошо, – парирует он и разводит руками.

А я уверена, что ни один врач не скажет ему, что всё хорошо. У здоровых людей не стирается из памяти целый день. Но долго спорить нам не приходится. Мама спускается вниз. Как только видит меня, она останавливается и произносит всего три слова:

– Пойдем со мной.

Не дожидаясь моей реакции, она поднимается обратно на второй этаж.

– Ей, наверное, нужна помощь, иди скорей, – торопит меня Приам.

Зная, как опасно заставлять маму ждать, я со вздохом поднимаюсь и плетусь за ней. Дверь в её комнату приоткрыта, вероятно, в ожидании меня. Я не решаюсь её закрыть, поэтому вхожу, не касаясь. Мама словно куда‑то спешит, по комнате и тут и там разбросаны платья. Казалось бы, это готовые заказы её клиентов, но, когда поворачиваю голову влево, вижу распахнутый шкаф с мамиными старыми вещами. Полупустой.

Она достаёт одежду своей молодости из шкафа, словно несбывшиеся мечты.

– Подойди, – она подзывает меня рукой. – Снимай эту тряпку и надень вот это.

Мама протягивает мне коричневое платье в стиле ретро, затем отворачивается и ищет что‑то в тканевой шкатулке, пока я натягиваю его. Первое, что делаю, когда заканчиваю возиться с ним – смотрю в зеркало. Платье чуть выше колен, на бретелях, с заниженной талией. Если бы не переплетающиеся вышивки золотых и серебряных нитей, оно смотрелось бы довольно просто. Из‑за глубокого декольте я чувствую себя немного неуютно, но, когда поворачиваюсь, вижу, что и спину прикрывает лишь прозрачная ткань.