Обладая тобой

– Я узнаю, сможет ли он вас принять, – сквозь зубы прошипела она и удалилась в соседний кабинет, стуча по паркету своими каблучками.

Сначала я не поняла, откуда раздаются эти звуки, но потом начала прислушиваться и до меня дошло, что эта дрянь специально включила селектор на громкую связь, чтобы мне было слышно всё до мелочей, что там происходит между ними. Я стала свидетелем самой омерзительный сцены на свете.

– Марат Миланович, можно? – зазывным, сладострастным голосом пропела она, нарушая всякую субстанцию, на деле доказав мне мою теорию, что они на пару с ней трахаются в рабочее время. – Вы очень напряжены, позвольте вас расслабить…

– Вот скажи мне, Надь, откуда ты всегда знаешь, когда зайти? Мысли, что ли, читать умеешь? Если так, то тебе вообще цены нет.

– Годы работы с вами дают о себе знать. Я знаю вас с Рустамом от и до, лучше вас самих. И ваше желание посылает мне импульсы, которые отчётливо поступают даже сквозь стены.

Марата я слышала отчётливо и сразу узнала, никогда не спутаю его голос ни кем другим. Как он шептал мне всегда этим бархатным голосом на ушко слова восхищения, сколько в нём было нежности и обожания… Боль тисками сдавила сердце, проявив первые мои хоть какие‑то эмоции за эти дни.

Вжикнула молния штанов, какая‑то возня, а потом… громкий стон удовольствия Марата. Сомнений в том чем они там занимались не возникало, всё понятно и без слов. Я вспомнила нас, как я сама не так давно любила доводить его ртом до оргазма, наблюдая за малейшей сменой эмоций на его лице, воспринимая наслаждение мужчины как своё собственное. Конечно, я понимала эту красотку, которая трясётся над своими самцами, но кроме красивого тела и члена между ног, как у коня, похвастаться этим двум козлам больше нечем. Я слышала всё, что сейчас там происходило, до единого звука, еле сдерживаясь от тошноты, которая без конца подступала к горлу. Зачем она это сделала, сейчас я понимала отчётливо: показать мне, что он занят и принадлежит не мне. Она надеялась, что я услышу это представление и сразу уйду? Вот дура! Я и так уйду, так что зря старается, на меня это всё уже не действует, только вызывает отвращение.

Это действо между ними длилось недолго. По последнему протяжному стону Марата я пришла к выводу, что он кончил и, судя по всему, ей в рот. После чего она специально чуть ли не в сектор наклонилась, потому что звук стал более отчётливым, причмокивала и облизывалась от белой мерзости, которой он её накачал под завязку. Бороться с тошнотой было непросто, хорошо, что с утра я не ела, потому что эти звуки сделали своё дело и меня стали душить рвотные спазмы. Продышавшись немного носом, мне стало легче. Так, Лариса, спокойно, не доставь этой даме удовольствие увидеть тебя загнутой над мусорным ведром. Она сама туда сейчас отправится, как только выйдет из этого вертепа!

– Спасибо, детка, ты как всегда на высоте, – раздался громкий смачный удар.

Как я поняла, Марат сочно шлёпнул свою любовницу по ягодицам.

– Там кто‑то пришёл или мне показалось?

– Нет, – ответила эта стерва, плотно закрыв за собой дверь, и сразу двинулась ко мне с торжествующим выражением на лице.

Вот же дрянь! Эмоции стали пробуждаться во мне, причём на удивление к Марату я сейчас не чувствовала даже грамма ревности, просто грусть и печаль, что у нас так всё бездарно закончилось. Эту же гадину хотела просто брякнуть головой об стол, но вовсе не из‑за мужика. Она задела чувство моего собственного достоинства и мою гордость, которой у меня всегда было в избытке. Показывает мне моё место, хотя сама никто иная, как дешёвая шлюха, в которую ходят справлять свою нужду все мужики этого офиса. Во мне проснулась стерва, и я пошла в наступление.

– Зря старалась и позорилось, милочка, он мне не нужен. Нравится быть сливной ямой, куда ходят помочиться? Пожалуйста, это твой выбор, а я выбираю другой путь: путь уважения к себе, своей жизни и своей личности, о чём ты собственно и понятия не имеешь. Вот, – швырнула я ей конверт, – передай Марату Милановичу эти деньги и скажи, что это от Ларисы Гордиенко, если он ещё не забыл, кто я такая. И ещё одно, передай ему пусть свернёт их в трубочку и засунет в свою или, если тебе нравится, то в твою задницу!

Увидев её ошарашенное выражение лица, я решила продолжить в том же духе, оставляя последнее слово за собой.

– И последнее, оденься поприличнее, а то у тебя на лбу сразу загорается табличка «ДЕШЁВАЯ ШЛЮХА», а это не очень хорошо скажется на репутации этой фирмы, – и пошла на выход, с удовольствием наблюдая, как уела эту дрянь.

Когда я уже почти вышла, обернулась, также презрительно её обсмотрев с ног до головы, как какое‑то мерзкое насекомое.

– Надюша, зря бесплатно сосёшь, хоть зарплату попроси повысить или путёвку на Канарские острова, а то не заметишь, как зубы выпадут от такой натуги, сосать целыми днями та ещё обязанность, а за вредность‑то не платят.

Заметила перед уходом, как она хватала ртом воздух от переполняющего её гнева, но слов ответить мне что‑то против она так и не нашла, а может, не успела, потому что я сразу вышла из офиса, а на улицу буквально вылетела, так меня тошнило. Мне нужен был кислород, я задыхалась. Голова кружилась, сливая передо мной небо и землю. Несколько долгих минут, облокотившись рукой на здание, я стояла и пыталась отдышаться, выровнять дыхание и вернуть себе былое самообладание.

Когда пошла по дороге, сразу забыла этих двух омерзительных личностей, переключившись на мысли о своём ребенке. Погладив живот, я направилась на плановую операцию, решив не откладывать и сделать аборт, чтобы как можно быстрее стереть последние напоминания о его недостойном отце…

 

Глава 2. Лариса

 

По мере того как я подходила к клинике, озноб становился всё сильнее и сильнее, паника внутри меня нарастала. Одна мысль не давала мне покоя и набатом стучала в моей голове: «ТЫ ПОТОМ ПОЖАЛЕЕШЬ!» Это Олины слова, которые она мне кинула перед тем, как уйти из моей жизни. Она говорила много и всё по делу, но эти три слова буквально выжглись отпечатком на моём сердце и будили совесть, не замолкая ни минуты. Мне было не по себе, и я без остановки задавала себе вопрос: правильно ли я поступаю? А если и правда я потом пожалею, назад дороги уже не будет. Много что можно в жизни изменить, только смерть мы отменить не в силах. Сейчас именно этот шаг я и хотела совершить, вернее, вынуждена, хотя это слово всего лишь оправдание моему поступку. Всегда есть выбор и свой выбор я сделала. Пусть он мне дался непросто, но кого это волнует? Матери с отцом я точно не скажу, что была беременна, и всё забудется со временем, успокаивала я себя. Ошиблась, с кем не бывает, впредь постараюсь думать больше головой, а не эмоциями, начну новую жизнь да и вообще возьмусь за ум. Буду учиться, вот возьму и сдам летнюю сессию на одни пятёрки и стипендию буду получать, может, и на подработку устроюсь где‑нибудь. И пошли все эти мужики лесом! С парнями решила завязать, не принёс мне счастье тот образ жизни, который я вела, значит, надо что‑то менять и просто жить, как все.

В клинике было тихо, светло и чистенько, но эта стерильная оборудованная по последнему слову техники обстановка навевала на меня ещё большую тоску. Сердце болело и сомнения терзали меня, разрывая на двое, отчего я нервничала ещё сильнее. Посмотрев на часы в холле, я закрыла глаза, вместе с ними начав обратный отсчёт. Через десять минут меня позовут и всё будет кончено… Я избавлюсь от этого бремени…