Проклятие Вороньей пустоши

– Всё это совпадение, Лиз, не более того. – Антон задумался. Надо срочно выдвинуть контраргумент, да вот что сказать, когда сестра во всём права? – Руся – герой, всё время рвался спасать кого‑то, со смертью в прятки играл, где уж ему мимо пожара пройти, кинулся, очертя голову, не соображая, что делает. Да и откуда ему… он же не был спасателем. Он и до встречи с тобой тридцать три раза погибнуть мог, сама рассказывала, то за котёнком на дерево, то за собакой в колодец… В армии тоже всякое случается, а Тёмка… ты же сама говорила, что с подобной манерой езды, он когда‑нибудь доездится. Да и мне ли не знать? Сам с ним не ездил никогда. Тёмыч мой друг, мне искренне жаль, что так всё сложилось, но, сестрёнка, тебе не стоит терзать себя. Ты в его гибели не виновата, что бы там ни говорили его родители… Ты, знаешь ли, не давила на педаль газа, когда он на красный свет рванул. Тебя вообще рядом не было. – Антон помедлил, а потом спросил с затаённым ужасом в голосе, – Скажи мне лучше, Лизонька, что ОНИ… сказали тебе сегодня?

– Сказали… сказали… – Лиза зажмурилась, со стоном прижала к пульсирующим болью вискам ладони. Воспоминания перед внутренним взором возникали спонтанно, она будто карты из колоды выдёргивала. Одну за одной, и всё они беду предвещали. – Ник… Никита… Кольцо… Дорога, ливень. Скользко… Дальний свет фар навстречу… Визг тормозов… Ой, какой визг… уши закладывает! Дальше… Овраг и… – Широко распахнув глаза, Лиза всем корпусом повернулась к брату. – Тошка! Срочно маме звони, Ник в опасности!

– Что? Что сказать? – подхватывая со стола телефон, выдохнул Антон. Он привык верить сестре на слово, ни секунды не сомневался.

– Скажи, чтобы не принимала его предложение. Иначе он… Он погибнет. Так же как мой отец, так же, как твой. Так же как Серёжа, Русик, Тёмка… Что это, Тошка? – Она подняла на брата полные слёз глаза. – Я ведь только сейчас подумала, что мама тоже, как и я, теряет любимых. И бабушка… Это проклятье, да?

Антон не слушал, он что‑то кричал в трубку, объясняя матери, почему ни в коем случае нельзя принимать предложение Ника.

Своих отцов ни брат, ни сестра не знали. Оба погибли ещё до рождения детей. Отец Антона за три недели до свадьбы был командирован в Среднюю Азию, всего‑то на несколько дней, и надо ж было так нелепо погибнуть. За пару часов до вылета домой его укусила ядовитая змея. Сыворотку ввели, но последовала аллергическая реакция, анафилактический шок развился почти мгновенно. Смерть. Глупая, нелепая… Невеста его была на пятом месяце.

Лизин отец работал телохранителем при важном человеке, погиб от пули, успев закрыть собой начальника. А за несколько минут до нападения, он строил планы на будущее, собираясь, вернувшись из командировки, вести в загс любимую женщину и усыновить в дальнейшем её сынишку. Он даже предположить не мог, что домой никогда уже не вернётся.

Его начальник пришёл к ней сам. С ужасом рассматривал крохотную комнатушку в огромном семейном общежитии, где как флаги раскачивались на сквозняке детские одежки, развешанные на натянутой под потолком верёвке, разглядывал молодую рыжеволосую женщину в линялом простеньком халате и белобрысого пацана, в страхе жмущегося к её ногам, и отчего‑то не мог вымолвить страшные слова. Они будто в горле застряли, не пропихнуть. Он лишь кивнул на её молчаливый вопрос, отвёл глаза и вышел, оставив успокаивать женщину своих людей.

Он стоял во дворе, не в силах сдвинуться с места, мял в руках конверт с деньгами, который почему‑то постеснялся отдать, смотрел на обвалившийся бортик детской песочницы, на наглого одноухого котяру, энергично закапывающего в песок продукты своей жизнедеятельности, и от бабьего воя закладывало уши. Ему и самому хотелось завыть, он удивлялся себе – никто и никогда не мог вызвать в нём подобного сочувствия, а тут от жалости душа рвалась на части. Он уже тогда знал, что вернётся сюда. Не сейчас, позже, сейчас не хватит мужества, но он вернётся, не оставит без помощи этих людей. И ещё… Раз и навсегда решил он в тот день расстаться с криминалом. Не из‑за страха смерти, нет, он повидал её и не боялся, что‑то сдвинулось в его сознании, когда шагнул из захламлённого коридора в убогую комнатушку. Он – Никита, никогда ещё не был так уверен в правильности своих решений.

Он стал для них добрым ангелом, всегда был рядом, помогал деньгами, снял им на окраине небольшую квартирку, а однажды с удивлением заметил, что семья погибшего охранника стала его семьёй. Второй семьёй. Сколько лет прошло на момент осознания? Сколько ещё прошло, когда отношения с Вероникой перестали быть просто дружескими. Дети давно уже считали его своим, называли их с мамой Ник‑Ник, подшучивали, а они всё никак не могли признаться друг другу, он боялся отказа, она – потерять его, ведь когда хоронишь одного – это случайность, двоих – уже статистика. Так считала Ника, теперь так считает и Лиза…

Ник жил на две семьи, мучился, страдал, но изменить ничего не мог, да, пожалуй, и не хотел. Он купил Нике таунхаус возле реки прямо на границе города, приезжал наездами, то спешил, то оставался едва ли не на неделю. Так и жили.

Когда Лизе исполнилось восемнадцать, Никита купил Веронике квартирку в другом городе, там, куда часто ездил в командировки, и подальше от своей семьи, приобрёл крохотный салон красоты, лишь бы любимая не скучала в одиночестве. Она не скучала, развернула бизнес, начав с одного‑единственного подаренного салона, остановившись на пяти. Очередь в «Визави» была расписана на месяц вперёд, сеть работала как часы, Нике оставалось лишь изредка наведываться с проверками.

Женился Антон, Ник помог ему приобрести квартиру в рассрочку под смешные проценты, съехала мама, так и осталась Лиза в большом доме одна. Иногда ей было страшно, иногда просто жутко, но она держалась, не жаловалась, просто радовалась, когда кто‑то приезжал в гости и скрашивал её одинокие вечера своим присутствием.

– Успел? – бесцветным голосом спросила Лиза, когда Антон вернулся в гостиную. Она всё так же смотрела в окно, сжимая побелевшими пальцами чашку с осевшей молочной пенкой. Что пыталась разглядеть в мрачной глухой темноте? Как знать…

– Как раз вовремя, – упав на диван, выдохнул Антон. – Как ты?

– Нормально.

– Тебе… страшно, Лиз?

Девушка отрицательно качнула головой, плотнее закуталась в плед, тихонько опустилась на пушистый ковёр перед камином. Казалось, она не хочет больше говорить о смерти, и точно.

– Тош, а почему ты один, без Сони? – перевела разговор на другую тему она. – Я только сейчас сообразила, что сегодня не видела её… Это из‑за похорон, да? Она из‑за них не приехала с тобой?

– Соня… – Антон хрустнул пальцами, поднялся с дивана, подошёл к окну, проследил взглядом путь дождевой капли, сорвавшейся с карниза и медленно ползущей по оконному стеклу. – Соня ушла от меня. Вчера. Она… ну в общем, ребёнка у нас зачать не получается. А Соня очень хочет. Да и я тоже… Мы проверялись оба, и у обоих всё в порядке. Врачи говорят, что несовместимость. Соня не смогла смириться и уже и на развод подала. Я… сестрёнка, если ты не возражаешь конечно, оставлю ей квартиру и домой вернусь, ладно?

– О чём речь? – Лиза обрадовалась, и радости своей скрыть не смогла. – Ну конечно возвращайся, это и твой дом тоже. Мне даже лучше, не так одиноко будет.

3

Лес окутала бархатная тьма. Скрыла от людских глаз привычные очертания, растворила контуры деревьев, наполнила лес множеством новых звуков. Стрекот сверчка, сонное перешёптывание деревьев, уханье совы…