Проклятие Вороньей пустоши

Тихон с отчаянием глянул на мальчишек, а ну как сложится его поход! Ему стало даже не страшно, нет, по‑настоящему до икоты жутко, но отступиться – значит прослыть трусом и глупцом, в деревне молва любой слух распространяет в считанные секунды. Он закусил губу, стараясь ничем не выдать страх, пошёл вслед за братом, стараясь не отставать…

И вот тропа.

– Ну что, братка, – усмехнулся Семён. – Не забоялся?

– Не… – Тихон икнул от страха, стыдливо опустил глаза. Отступиться бы… Он лихорадочно искал повод, глядел на брата с надеждой. Ну как возьмёт за плечо, рассмеётся, скажет, что пошутил.

– Тогда иди. Никуда с тропы не сворачивай, заплутаешь…

Вдребезги разбилась надежда. Мальчик обречённо кивнул, пошёл по тропинке, остановился, с отчаянием обернулся на брата, вдруг остановит – вздохнул. Что ж, он сам настоял, надо идти. Пожалуй, Тихон был единственным, кто ещё не знал о хитрой тропе, возвращающей путника в начало пути, наверное, с каждым малышом проделывали старшие парни невинный розыгрыш. Запугивали, заинтересовывали и подводили к тропе. Часу не проходило, как незадачливый малец выходил на ту же самую поляну. Когда‑то в путь‑дорогу на поиски Пустоши отправлялись и Егор с Семёном, но они шли вместе, им не было так страшно, как Тихону сейчас. И почему‑то ни один не задумался о том, что Пустошь, если верить деревенским сказкам, найти невозможно, так откуда же взялась тогда протоптанная тропка?

Его не отпустили одного, следом, стараясь двигаться как можно тише, скользили, прячась за деревьями, две тени. Алексей и Семён. Им не нужно было видеть мальчишку, достаточно слышать, он, по неопытности, производил слишком много шума. Маленький, тщедушный – он ломился по лесу будто медведь. Парни, топая сзади, посмеивались.

Вдруг Семён остановился, замер, прислушиваясь, вскинул руку, призывая друга к тишине.

– Ты чего? – не понял Алексей.

– Ты слышишь его? – спросил Семён. Тихо было в лесу. Тихо‑тихо. Как бывает перед грозой. И тишину эту не нарушал ни единый посторонний звук.

Парни, не сговариваясь, побежали по тропинке. Тихона не было. Вот здесь он шёл, трава примята, вот здесь был – отпечаток костыля хорошо пропечатался на земле, вбив в ямку кустики травы, а вот здесь никто не проходил давненько. Паутина, натянутая деятельным паучком, целёхонька, а пацан непременно повредил бы её, пробираясь вперёд. Но куда же он делся? Куда?

4

Разбуженная телефонным звонком, Лиза с трудом оторвала голову от подушки. Кто бы это ни был, стоит сказать ему спасибо, любитель ранних звонков вырвал девушку из очередного кошмара. Яркого кошмара, реалистичного до такой степени, что даже сейчас, проснувшись, Лиза всё ещё чувствует запах мокрой земли и пронизывающий холод. С трудом отделив реальность от сна, Лиза потянулась к прикроватной тумбочке, нашарила телефон, поднесла к уху.

– Ну и кому я понадобилась с утра пораньше? – ворчливо поинтересовалась она, пытаясь сфокусировать взгляд на настенных часах.

– Окстись, Лизон, какое утро? – так приветствовать её мог только начальник. Он же родной дядя, брат матери. – Уже давно рабочий день начался.

– Я в отгулах, – зябко кутаясь в одеяло, простонала Лиза. Понимала, неспроста звонит начальник, ох, неспроста. Похоже на работу вызвать её собрался. Работала Лиза в крупной клининговой компании, занимающейся помимо обычных услуг оформлением праздников и корпоративов. Лиза числилась руководителем отдела организации, то есть практически вся деятельность компании была в её ведомстве.

– Лиз, я всё понимаю… Горе, похороны, в себя надо прийти… – посерьёзнел директор, – Но работа есть работа. Без тебя сегодня никак. Поступил очень крупный заказ. Дочка олигарха местного замуж собралась, всё надо по высшему разряду организовать. А для начала пожелания выслушать и разобраться в них. Поверь мне, Лизонька, это только тебе под силу. Люди большие, с претензией… сама понимаешь. Не Макса же на них натравливать, замордует же бедных на второй минуте своими шуточками.

– Да уж, Макс тот ещё шутник… Хорошо, буду через час. – Лиза смирилась. Что ж, так, наверное, даже лучше, находиться дома одной невыносимо, мысли не отпускают, снова и снова перед мысленным взором возникает страшный взгляд матери Артёма, снова вспоминаются её слова, её ненависть. Страшно. Жутко до дрожи. Ни дай бог когда‑нибудь пережить это снова. Смерть близкого человека, похороны, несправедливые обвинения. Или справедливые?

Лиза не помнила дорогу до офиса. Совсем. Помнила, как вышла из дома, как села за руль, и всё… дороги будто и не было. Перед глазами снова плыли обрывки ночного кошмара, путались с действительностью, с недавними воспоминаниями. Похороны. Кладбище. Мелкий моросящий дождик. Рвущий душу крик Тёмкиной матери. Что это? Отражение действительности? А сон? Предостережение? Ответа не было.

Вот и стоянка. Лиза даже удивиться успела, но вышла из машины, пошла к зданию, на ходу вынимая из кармашка сумки пропуск.

Из‑за угла, наряженная в немыслимо пёстрые одёжки, вся в побрякушках, с чёрными кудрями, перехваченными пёстрой полоской ткани, прямо на Лизу выскочила цыганка. Не глядя, схватила за руку:

– Дай погадаю тебе, красавица. Что было, что будет – всё как есть расскажу! – заглянула Лизе в глаза и отшатнулась в страхе. – Смерть! Смерть с тобой за руку ходит! – и пёстрой вспышкой метнулась прочь.

– Постой! – Лиза успела ухватить край широкой юбки. – Погоди чуть‑чуть! – взмолилась она. – Расскажи, что ждёт меня, как беды избежать. Я заплачу тебе, хорошо заплачу, вот смотри… – она полезла в сумку за кошельком, – у меня есть деньги. Немного, но в холле банкомат стоит, я сниму наличных сколько нужно.

Цыганка вырвалась, даже не взглянув на протянутый кошелёк, подобрав юбки, шустро отскочила в сторону, но всё‑таки обернулась к Лизе, заговорила быстро‑быстро, будто боялась, что Лизина беда к ней прицепиться может.

– Смерть. Проклятье. Сильное, родовое. Не справиться… Тебе проклятье, детям твоим. Опасно. Разговаривать с тобой. Близко к тебе быть. Опасно… – и исчезла, будто и не было. Вся толпа, крутящаяся поодаль, словно почуяв, разноцветной, шумной и крикливой волной схлынула от здания в сторону бульвара.

Лиза в недоумении проводила взглядом маленького чумазого парнишку, отставшего от матери, и пошла к дверям.

Весь день Лиза, загруженная работой, даже не вспоминала о цыганке, похоронах, кошмарном сне и вчерашней грозе с мрачными видениями. Загрузили её так, что кофе глотнуть некогда было, клиенты, как и ожидалось, попались сложные, нервы помотали со вкусом и знанием дела, но, когда вышла из офиса под моросящий, совсем нетипичный для середины мая дождь, как нахлынуло. Всё сразу. И ядовитой змеёй шевельнулся внутри потусторонний ужас.

Но села за руль Лиза уверенно, знала, не ей опасность угрожает – исключительно тем, кто рядом. Разобраться бы, найти зависимость и закономерность. Установить причину испытаний, выпавших на её долю. Проклятие? Чушь! Не верит Лиза в проклятия. Ну да, глупо отрицать наличие другой реальности, Лиза свыклась с ней, ведь с самого раннего детства способна видеть то, чего не видят другие. Но проклятия – это что‑то ну совсем из ряда вон, в них девушка верить отказывалась. Проще списать череду трагических событий на злой рок, фатум, да как угодно; искать что‑то в себе, в своих поступках, видеть в том, что случается вокруг неё, наказание за собственные ошибки… И Лиза тщательно анализировала собственную жизнь, пытаясь разобраться и понять, что и когда она сделала не так.