Псевдоник

– Мне не интересны твои секвенции! Как и имена собственные, состоящие из двадцати одного слова, как у Пабло Пикассо!

– Да, но и твой флюрацитрат натрия, похоже, тоже с истекшим сроком годности? Видишь, как бывает мой друг! Не ты, так тебя!

– Ах, ты, сука! – он резко подорвался с места, но я всё‑таки уложил его на пол жёстким встречным ударом в челюсть. Удар пришёлся немного вскользь, но этого оказалось достаточно, чтобы салазки его челюстей выскочили из своих штатных мест. Он громко ойкнул и грузно завалился набок, сгребая со стола остатки нашей нехитрой трапезы, а я брезгливо переступил через его обмякшее тело, валявшееся на полу и спокойно направился к выходу, на сей раз в голове моей было яснее ясного.

 

Глава 9

Рутина

Потом было много чего ещё, а следом потянулись унылые будни. Словом, так октябрь и пролетел: то Ник коробки какие‑то с «Газелей» помогал выгружать, то был участником ночных вояжей на их склад в Очаково, где приёмка‑отгрузка товаров осуществлялась им без должных сопроводительных документов, но что было не менее странным, что у них теперь что ни день, то новый корпоратив! Фельдер словно поставил себе целью в короткий срок споить всех своих сотрудников! И главное, что про Гошкину с её мобильником ни звука! Однако, дабы не спалиться на случайном глюке, Ник даже опцию эту у себя в мозгу попробовал отключить! И вот, наконец, и до их славного отдела тоже дошла очередь бухать в кабаке. Фельдер, как и в прошлый раз, опять самолично обошёл всех своих работников и предупредил, что двадцать пятого октября, ровно в девятнадцать сорок пять всему их «шмоточному» отделу предстоит гулять в ресторане «Старое Банджо», что на Никитской, в самом центре Москвы! Что примечательно, что Фельдер ни разу не повторился, каждый раз для банкета заказывая новый ресторан. А шептунишка в тот день уже пытался нашёптывать Нику на ухо, мол, был у тебя уже один залёт, другой хочешь? Чёрт его знает, почему не внял? А тут ещё Вадим Бутляев как назло возник на ровном месте, ни с того ни с сего вдруг стал к нему в помощники навязываться, типа, если хочешь, могу забрать тебя по пути на своей «Приоре», ты только место правильное застолби для встречи. Хрен его знает, но из Бирюлёва до Никитской и правда свет не ближний, но концовку Бутляев сам же всю и испортил, и пришлось Нику до «Старого Банджо» на Никитской добираться своим ходом. Пару раз Ник всё же пытался дозвониться до него, да только телефон Бутляева был постоянно занят почему‑то. Причапав на метро к месту сбора, Ник обречённо слонялся перед кабаком, жадно высматривая вокруг себя лица своих сотрудников. В конце концов, к назначенному времени явились все практически, кроме раздолбая Бутляева и больного на всю голову Негоженко. Фельдер к назначенному часу тоже не явился, но начальство, как известно, не опаздывает, а лишь задерживается. Стартовала гулянка сумбурно и тут, как говорится, один фальстарт следовал за другим и народец гулящий слегка недозакусил в прямой пропорции с возложенным на грудь. Фельдер заявился всё‑таки, но с очень большим опозданием и вместо того, чтобы сразу «влиться» в коллектив, принялся долго и нудно поздравлять одну из сотрудниц с её совпавшей по дате днюхой, хотя изначально данный корпоратив предназначался совсем для другого повода. Вёл себя Фельдер тоже немного странно, закончив свою пространную речь, ни с кем не чокаясь, он тут же жахнул целый бокал шампанского, потом бухнулся на стул и с отсутствующим видом сидел, будто его лишили дара речи и понимания всего происходящего. А позже ему кто‑то позвонил на мобильник, так он пулей вылетел из‑за стола, аки мираж растворившись среди дорогих интерьеров сего злачного заведения. Ник до этого поглядывал за шефом исподтишка, всё ещё побаиваясь, что тот возьмёт да и удостоит его своим красноречивым взглядом. Дальше было проще. Ник вбухивал в себя стопарь за стопарём, отчего Альтер эго его расходилось только пуще прежнего, жёстко подхватывая его под мышки, стаскивая со стула и бросая в зал, где правил всем абсолютный хаос надуманной страсти. А когда Ник в очередной раз вышел на свежий воздух покурить, то ему вдруг показалось, что за ним кто‑то тайком наблюдает из припаркованной рядом машины. Мелькнула мысль подойти, пнуть ногой колесо, но, явно не хватало дополнительных двухсот грамм алкоголя! Он только бросил окурок в снег и собрался уходить, как кто‑то его несильно приобнял сзади! Хват был нетипично мягкий, с лёгким скольжением одной из рук к его брючному ремню. Перехватив чьё‑то тонкое запястье, Ник резко развернулся на месте;

– Ты?

– Мы! – Это была Гошкина. От неё сильно разило спиртным, но губки её в помаде были предельно свежи (видно, она их подвела только что), а глаза, трезвые и пьяные одновременно были полны ироничного подтекста, в них буквально сквозил неприкрытый вызов. – «Чувак, может, поедем ко мне?»

– Ник, может, поедем ко мне? Скукотища тут! – сказала она, щедро распрыскивая вокруг себя алкогольные ароматы.

– А вы, разве, не замужем? – от неожиданности Ник начал путать «ты» с вы».

– Ты трус, Вересов, да? – Гошкина плаксиво скривила губки, две искорки в её бездонных зрачках вспыхнули и погасли, одновременно маленький снежный вьюнок, набежавший с крыльца, бросил им обоим в лицо горсть колючих снежинок, чем ещё больше взбодрил наезжавшую; – Ты, Вересов, трус. – Гошкина громко икнула. – Ой, извини! Вы все мужики подлецы и трусы! Или, трусЫ? Иди, джедай! Тебя там твоя мадам Грицацуева дожидается! – тут Гошкина принялась ладонью отгонять от себя очередную газовую отрыжку. – Пусти, больно!

Ник только сейчас врубился, что по‑прежнему крепко сжимает женское запястье.

– Прости. Так кто меня там домогается, говоришь?

– Мадам Грицацуева! – женщина гротескно изобразила перед собой толстый пузень. – Ты что, Файнзильберга не читал? Иехиела?

–Чего‑чего? – Ник задорно округлил глаза.

– Иехиел и этот, как его… – Гошкина стала пьяно морщить нос и часто щёлкать пальчиками. – Их двое…, второй, как его… бл*ь, всё из башки вылетело на *й… – Ну, короче, там про телёнка и гарнитур!

Ник предположил, что речь, вероятно, идёт об Ильфе с Петровым, но её первоначальный бред отчаянно путал все карты. А оно ему надо? Короче, махнув рукой, Ник собрался свалить, но Гошкина нагло преградила ему дорогу;

– Вересов, подожди! Я обещала передать тебя в целости и сохранности! – У‑у! – Гошкина эпилептически замотал головой. – Под опись!

– Тогда уж под роспись?

– Не важно. Ух, кажется, я сегодня напилась! А завтра Фельдер меня съест. Непременно.

– Не боись, я отмажу если что!

– Ага. Ты один раз меня уже отмазал! – она по‑скоморошьи отвесила ему поклон в пояс. Вновь услышав это, Ник чуть сквозь землю не провалился от стыда. Так значит, свежо предание? Какой зашквар! А он‑то думал…

***