Путешествия Шерлока Холмса

Прежде всего, я ликвидировал опасность столкновения графа Макса с Пескаре, взяв ее на себя. Несмотря на все искусство наемного дуэлянта, он не далее, как завтра получит урок, который заставит его на время отказаться от всякой поездки и полагаю, что на довольно продолжительное время.

Поездка, таким образом, состоится без него и уже только одно это значительно усложнит для Карруччи приведение в исполнение злодейского плана.

Быть может он, оставшись в одиночестве, даже ни на что и не решится, но если и решится, то тут же встретится с препятствиями, совершенно не предвиденными.

Дело в том, что перед группой туристов под его руководством, на сутки их опережая, будет двигаться другая группа путешественников‑англичан, немногочисленная, но хорошо подобранная. Она будет состоять из доктора‑этнографа, интересующегося краниологическими наблюдениями над местными жителями, его помощника фельдшера и двух проводников: одного нанятого в Риме, а другого из местных жителей горцев.

Проводника из Рима буду изображать я собственной своей персоной. Второй проводник будет действительно местный горец, которого я постараюсь выбрать из самых надежных. Роль фельдшера я предоставляю Гарри. Что же касается главного персонажа‑доктора, – тут Холмс несколько приостановился, – то‑то, пожалуй, эта роль вполне подошла бы вам, Ватсон, если бы вы не были женаты, но в настоящее время…

Тут я решительно перебил моего друга. Мысль, что я буду спокойно отдыхать и ничего не делать на северо‑итальянских озерах, в то время, когда Холмс вступит в увлекательную схватку с преступниками в Апеннинах, решительно показалась мне невозможной.

– Вы, очевидно, шутите, дорогой Холмс, предполагая, что я способен оставить вас в таком серьезном деле. Я настаиваю, чтобы роль доктора предоставлена была мне, так как она принадлежит мне по праву.

Холмс лукаво улыбнулся.

– Я это ваше предложение, дорогой Ватсон, предвидел, а потому с того самого момента вашей встречи уже решил, что английский турист будет именно никто иной по специальности, как доктор‑этнограф. Но… взвесили ли вы все последствия и риски, способного показаться по безрассудству чрезмерным в глазах уважаемой мистрис Ватсон?

Напоминание о моей дорогой Мери несколько охладило мой пыл, но все же не настолько, чтобы заставить окончательно отказаться от мысли сопровождать Холмса.

– Нет, – решительно заявил я, – я решительно еду. Я уверен даже, что если бы Мери была здесь и знала бы обстоятельства дела, то и сама была бы не против моей поездки.

 

В Апеннинах

 

В тот же день вечером я выехал в Геную, где и должен был дожидаться приезда помощника Холмса, Гарри. Быстрота моего отъезда объяснилась тем, что по мнению Холмса я не должен был обратить на себя внимания Карруччи, который мог бы впоследствии узнать меня при встрече в Апеннинах и возыметь подозрения о моей близости к сэру Мортимеру, ставшему теперь их врагом и разрушившим план, подготовленный против графа Макса.

Таким образом, я не присутствовал на дуэли Холмса и Пескаре, но потом, конечно, узнал все ее подробности от самого Холмса. Она состоялась, как и предвидел Холмс, на шпагах на следующий день рано утром.

Секундантами были у Холмса – граф Ротенфельд, а у Пескаре – граф Карруччи. Холмс откровенно признался мне, что не рассчитывал встретить такого сильного фехтовальщика, каким оказался капитан Пескаре, и что ему стоило большого труда отбивать его искусные выпады и атаки. Под конец, однако, он ранил его, как и хотел, в правое плечо и тем самым лишил возможности продолжать схватку.

Доктор, присутствовавший при дуэли, признал рану неопасной, но требующей ухода и покоя, по меньшей мере, в течение месяца.

На другой день сэр Мортимер, сердечно распрощавшись с новыми своими друзьями‑американцами Морфи и графом Максом Ротенфельдом и сопровождаемый проклятиями итальянцев, уже выехал из Монте‑Карло по направлению в Марсель, Париж и далее в Лондон. С этих пор след этого почтенного джентльмена совершенно потерялся и на его месте появился некий скромный итальянец Беппо Романи, севший в Марселе на один из почтовых пароходов, направляющихся в Неаполь, перебравшийся затем в Рим и тут присоединившийся к экспедиции английского доктора сэра Уэльса, организованной этим последним в Апеннинские горы.

Стоял конец мая. Зелень деревьев и лугов была еще свежа. Даже равнины Кампаньи не успели еще принять того коричневого колорита, который присущ им в июле и августе.

Вид с веранды этого домика расстилался чудный. Впереди виднелось залитое заходящим солнцем горное плато Норцио. Сквозь расселины Сабинских гор взор проникал до крайних пределов горизонта, который в туманной дали сливался с синей поверхностью Средиземного моря. С другой стороны, высилась темная громада римских Апеннин и Монте Витторе, и, наконец, дальше виднелись ущелья и вершины Абруц и за ними берег Адриатического моря.

На Холмса, однако, эта чудная, чарующая панорама производила, по‑видимому, почти никакого впечатления. Он о чем‑то бегло разговаривал с хозяином остерии и видимо был весьма озабочен.

За время пути я еще раз имел случай убедиться в неподражаемой способности моего друга полностью погружаться в роль того лица, которого он в данное время брался из себя изображать. Со своими короткими, черными как смоль волосами, синеватым, недели две небритым лицом, с наведённым искусственно темным загаром кожи и одетый в костюм поселянина, при своем уменье подлаживаться к простонародной итальянской речи, положительно был неузнаваем и вводил в заблуждение всех встречавшихся нам на пути местных жителей.

Наконец, Холмс закончил свое объяснение с хозяином и подойдя ко мне и к Гарри, стоявшего рядом на веранде, сообщил нам полученную им информацию.

Старая башня, разыскиваемая Холмсом, составлявшая тайную цель наших странствий, находилась всего в нескольких километрах от остерии в стороне от проезжей дороги, но чтобы добраться до нее, из‑за размытой недавними дождями тропинки, требовалось не меньше трех часов времени. Благоразумнее было бы совершить этот путь на следующий день, дождавшись рассвета, но тут появилось еще одно затруднение, поскольку этой ночью хозяин остерии, предупрежденный специальным гонцом, ждал большую компанию каких‑то знатных путешественников, направлявшихся из Сполетто, и обещал предоставить весь свой домик в их полное распоряжение по заказу сделанному заранее.

Встречаться с ними до прибытия в башню Холмс считал излишним, и посоветовал мне тотчас же продолжать путь, объяснив хозяину, что я решил остановиться на ночлег в следующем селении.

Мы выехали из остерии незадолго до заката солнца и вначале подвигались по проезжей дороге довольно быстро, но достигнув небольшого горного плато, попали на размытую дорогу, и отсюда нам приходилось следовать далее почти наугад по едва виднеющимся там и сям горным тропинкам. Холмс поминутно отделялся от нашего небольшого каравана и взбираясь на отдельные скалистые вершины, внимательно осматривал окрестность. Темнота между тем все более и более сгущалась, и наконец, настала ясная звездная ночь.