Пути-дороги
– Вахмистра третьей сотни к есаулу! Вахмистра‑а‑а к есаулу‑у‑у!
– Ва‑а‑а‑а‑а‑а улу‑у‑у‑у! – покатилось эхом по лесу.
Пожилой среднего роста казак, придерживая рукою шашку, бегом направился к офицерской палатке.
Командир третьей сотни есаул Бут, сидя на койке, зябко кутался в длинную солдатскую шинель. На коленях у него лежала двухверстка, на которой он делал отметки синим и красным карандашами.
На другой койке, напротив, сидел, поджав под себя ноги, хорунжий Кравченко. Он внимательно слушал есаула.
– Так вот, Владимир, тебе поручается очень ответственное дело. Полк со вчерашнего дня потерял связь со штабом дивизии. Полковник опасается, что… фронт прорвали и наши отступили, не предупредив нас. Имеются сведения о том, что впереди, левее, – посмотри на карту, вот здесь – появились конные массы противника. Срочно необходимо выяснить количество и направление неприятельских частей, а также попытаться восстановить связь со штабом дивизии. Дополнительные сведения и приказания тебе даст полковник. Поедешь со вторым взводом, в помощники даю вахмистра. В пути старайся избегать встреч с неприятельскими разъездами, обходи их стороною. Ну а теперь иди к полковнику, он тебя ждет у себя в палатке. А я тем временем приготовлю взвод.
– Разрешите войти, ваше высокородие?
Николай повернул голову ко входу в палатку:
– А вот и вахмистр.
Хорунжий вышел. Николай окинул пожилого вахмистра пристальным взглядом:
– Поедешь с хорунжим Кравченко в разъезд. Седлать второму взводу. За себя оставь урядника второго взвода. Начальником разъезда назначен хорунжий Кравченко. – Помолчав, он добавил: – Ты за ним, Мироныч, смотри: молодой он, нет еще у него опыта.
– Не извольте беспокоиться, ваше высокородие, не впервые.
– Ну то‑то же. Коня моего перековали?
– Так точно. – Вахмистр, потоптавшись на месте, шагнул вперед: – Ваше высокородие!
– Что тебе?
– Вы бы хоть водки выпили с хиной. Ведь затрясла вас лихорадка‑то.
– А‑а‑а‑а‑а! Не в малярии тут дело… Слушай, Мироныч! Ты у моего отца пятнадцать лет хутором управлял, ты меня маленьким на руках нянчил, учил верхом ездить… Я верю, что ты преданный нам человек. – Голос Николая дрогнул. – Хочешь помочь мне в одном деле?
– Скажите, ваше высокородие, жизни для вас не пожалею… ни своей, ни чужой.
Николай вскочил. Не выдержав его горящего взгляда, вахмистр опустил глаза.
– Слушай, Мироныч, у моего отца четыреста голов рогатого скота, да что тебе говорить, ты сам знаешь… Ничего для тебя не пожалею, слышишь? Ничего! После первого же боя рапорт о производстве тебя в офицеры подам. Только сделай так, чтобы он не вернулся…
– Кто, ваше высокородие?
– Семенной Андрей… – И Николай, подойдя вплотную к вахмистру, порывисто зашептал ему в лицо: – Враг он мне… Поперек дороги мне стал.
– Не волнуйтесь, Николай Павлович!.. Стоит ли из‑за босяка всякого так расстраиваться? Сделаю в лучшем виде.
– Верю тебе, Мироныч, иди, готовь взвод…
Андрей с Дергачом после обеда развалились на граве, положив головы на седла. Сзади них послышался шорох шагов, и сейчас же раздался знакомый резкий голос вахмистра:
– Второй взвод! Седлай!
Казаки второго взвода, хватая седла, опрометью кинулись к коновязи. Пальцы у Андрея от волнения дрожали, и он никак не мог поймать конец подпруги. Поймав наконец ремень и затянув его через пряжку, Андрей стал отвязывать чембур. Но сырой ремень затянулся в плотный узел, упорно не поддавался. Выхватив кинжал, Андрей со злостью резнул ремень выше узла. В ту же минуту он почувствовал сильный удар по затылку. Папаха слетела на землю. Не подымая ее, Андрей быстро обернулся и увидел взбешенное лицо вахмистра.
– Ты что же, сучий выродок, делаешь? Зачем чембур режешь?
Новый удар кулаком в лицо чуть не свалил Андрея с ног. Андрей невольно прислонился к шее своего коня. Судорожно выдернув кинжал, он готов был уже броситься на вахмистра, но в это время хорунжий, вскочив на подведенного вестовым дончака, крикнул:
– Вахмистр! Стройте взвод!
Заметив, что Андрей стал отводить руку назад, готовясь нанести ему удар кинжалом, вахмистр схватился за кобуру и угрожающе прошипел:
– Я с тобой, щенок, еще расправлюсь!..
Казаки бегом выводили коней, на ходу подтягивая ремни.
Хорунжий нетерпеливо посматривал на рассчитывающихся по звеньям казаков.
– Спр‑р‑рава по три за мной, рысью ма‑а‑арш!
И, не оглядываясь назад, хорунжий направил своего коня крупной рысью к опушке леса. За ним растянулся на рыси взвод.
Вахмистр, пропустив мимо себя казаков, догнал хорунжего и поехал с ним рядом.
На опушке леса хорунжий прильнул глазами к биноклю. Перед ним расстилалась огромная долина, изрытая оврагами и покрытая кустарником.
– Ваше благородие, разрешите дозорных выслать, – наклонился к нему вахмистр.
– Высылай!
Дозорные, снимая винтовки, поскакали вперед. Когда последний из них скрылся в кустарнике, хорунжий, тронув повод, шагом выехал из леса.
Дневная жара уже спала, день клонился к вечеру.
Справа впереди показалось селение.
– Ваше благородие, надо бы объехать его, не иначе как там турки…
– Никого там нет, – уверенно проговорил хорунжий, опуская бинокль. – Мы остановимся в селении, а потом вот по той дороге двинемся дальше.
– Вы послушайте, ваше благородие, как собаки, не переставая, брешут.
– Глупости, тебе сегодня всюду турки мерещатся. – Хорунжий повернулся в седле: – Взво‑о‑од! Пово‑о‑од! Рысью ма‑а‑а‑рш!
Проехав с версту, они натолкнулись на дозорных.
– Турки, ваше благородие!
– Где?
– Вот на тот кустарник посмотрите.
