Пятая зима

Куда там! Поезд уже почти поравнялся с нами, и Мило, чьим любимым занятием было бегать с поездами наперегонки, сорвался с места и понесся вперед словно мохнатая, черно‑белая лающая комета. Слава богу, Тото и Лили – две таксы, которых я также выгуливала – оставались на сворке, к тому же они были наделены философским складом характера: зная, что поезд им все равно не догнать, они не особенно стремились посостязаться с ним в скорости. Что касалось Мило, то ему ничего страшного на самом деле не грозило. Я уже знала, что рано или поздно он признает поражение и вернется ко мне, к тому же железнодорожная линия проходила по противоположному берегу реки, так что угодить под колеса пес не мог бы при всем желании.

Грохот удаляющегося экспресса и лай Мило были единственными звуками, нарушавшими тишину. Кроме меня и собак, поблизости никого не было. Я уже немного привыкла к провинциальному безлюдью, хотя по временам мне очень не хватало лондонской шумной суеты. И́ли, правда, тоже считался городом – хоть маленьким, но все же городом (думаю, исключительно благодаря кафедральному собору), но жителей в нем было немного. Здесь нельзя было прыгнуть в автобус и отправиться в Уэст‑Энд, чтобы посмотреть новейшую театральную постановку. Здесь и в помине не было ни ресторанов с национальной кухней разных стран, ни рынков, ни магазинов с одеждой самых разных направлений и стилей, как в Долстоне. В общем, скучноватое место, по правде говоря, и все же в Или была своя прелесть. А еще здесь жил Джейми, который пылал ко мне неослабевающей страстью и всегда был готов заняться жарким сексом. Помимо этого мне весьма импонировали его добродушное отношение к жизни и мягкая улыбка, то и дело озарявшая его лицо. По характеру он был мужчиной семейного склада, обожавшим своих девочек. Ради него я отказалась от предвзятого отношения к сельской жизни и постаралась справиться с тоской по моей прежней работе и коллегам. В конце концов, разве мне не повезло найти работу по выгулу собак, коль скоро в Или не было ни одной вакансии для квалифицированной ветеринарной медсестры? Как ни суди, я продолжала работать с животными и даже приносить немалую пользу, поскольку без меня всем этим таксам, бордер‑колли и прочим собакам пришлось бы по целым дням томиться взаперти.

Признаюсь откровенно: проводить время на природе мне все больше и больше нравилось. А если в течение нескольких недель каждый день гуляешь одним и тем же маршрутом, то понемногу начинаешь замечать детали, какие обычно не бросаются в глаза. Когда мы с Джейми водили его дочерей на обучающие экскурсии, я видела на берегах реки тропы, которыми пользовались выдры, видела заводи, где велик был шанс заметить охотящегося зимородка. Самих выдр я, правда, пока еще ни разу не встречала – даже если они и были где‑то поблизости, их, возможно, пугали собаки, – но вот зимородков я наблюдала едва ли не каждую неделю, и каждый раз, когда я видела несущуюся к воде сверкающую голубую молнию, у меня буквально занималось дыхание. В Долстоне ни о чем подобном не приходилось и мечтать.

Девочек, впрочем, прогулки на природе занимали мало. Оливия любила животных, но предпочитала ходить в контактный зоопарк, а не продираться сквозь кусты и траву. Кроме того, те выходные, когда мы все же вытащили их на прогулку, оказались не слишком удачными. Их мать, бывшая жена Джейми, отправилась на побережье, чтобы навестить родителей, и девочкам, вероятно, казалось, что ими пренебрегли. Я им сочувствовала – по‑настоящему сочувствовала, потому что хорошо знала, каково это – скучать по маме, и старалась изо всех сил – нет, не занять место Гарриет, а хотя бы просто компенсировать девочкам ее отсутствие.

Девочки… Как же я могла забыть! Обычно, когда я выгуливала собак во второй половине дня, кембриджский экспресс появлялся, когда я возвращалась к машине, а Мило, Тото и Лили были на поводках и не могли никуда убежать. Сегодня получилось иначе: то ли поезд прошел раньше, то ли я припозднилась. Я склонялась к последнему варианту, а он означал, что у меня совсем не остается времени, чтобы развезти всех трех собак по домам и успеть забрать девочек из школы. В довершение всего в нашу сторону быстро двигалась огромная дождевая туча.

– Мило! – крикнула я, с трудом перекрывая шум внезапно налетевшего ветра. – Мило, ко мне!

Лили заскулила, вероятно, почувствовав приближение непогоды. С неба уже начали падать первые крупные капли, когда появился Мило. Высунув язык, он мчался ко мне с крайне довольным видом. Не удержавшись, я рассмеялась и наклонилась, чтобы застегнуть карабин на его ошейнике. На Мило просто невозможно было сердиться. Смотреть, как он облаивает проходящие поезда, мне даже нравилось, но сегодня я волновалась, что могу опоздать в школу. Причем уже не в первый раз… Кроме того, было весьма вероятно, что все места для парковки вблизи школьных ворот будут заняты, а значит, девочки промокнут, пока будут бежать к машине. Ну и в довершение всего, мне придется взять их с собой, когда я повезу Мило к хозяевам.

– А ну, скорее! – скомандовала я таксам, переходя на рысь. – Хорошо бы успеть отвезти домой хотя бы вас двоих.

Увы, дождь не стал ждать, и мы четверо успели основательно промокнуть еще до того, как домчались до моего фургона. Внутри, наскоро протерев густую шерсть Мило полотенцем, я открыла дверцу его дорожной клетки. Пес без возражений запрыгнул внутрь, и я мысленно перекрестилась: теперь я могла как следует высушить и устроить обеих такс. Несмотря на то что хозяева относились к Мило как к ребенку, которого у них никогда не было, он все же был собакой фермерской породы – неприхотливой, специально выведенной для жизни на пустошах, поэтому несколько капель дождя вряд ли могли ему навредить.

Тото и Лили принадлежали одному хозяину, жившему неподалеку от собора. К тому времени, когда я отвезла такс домой и припарковала машину на боковой улочке рядом со школой, звонок, возвещавший об окончании уроков, уже давно прозвенел. Я бежала под дождем к школьным воротам, чувствуя, как промокшие волосы неприятно липнут к голове, а навстречу мне двигался поток старших школьников, родителей с младшеклассниками и малышами в колясках.

Девочек мы с Джейми забирали из школы два или три раза в неделю. В первое время, когда я только‑только переехала в Или, он делал это один, но потом старый особняк, реставрацией которого он занимался, был продан, а новый объект, над которым ему предстояло работать, находился довольно далеко, и я вызвалась заменять Джейми, когда он задерживался на работе. А в последнее время я забирала девочек из школы почти постоянно – в те дни, когда они оставались на ночь у нас. Это казалось разумным, поскольку мое расписание по выгулу собак было достаточно гибким и я могла планировать свое время так, чтобы иметь возможность больше общаться с дочерьми Джейми. Мне казалось, так у меня будет больше шансов с ними подружиться. Как правило, мне удавалось успеть к окончанию уроков вовремя, если только я не забывала посмотреть на часы.

Когда я вбежала на школьную игровую площадку, было уже совсем темно – не из‑за позднего часа, а из‑за плотных дождевых облаков. Темнота, однако, не помешала мне разглядеть, что Оливия и Эмили были единственными, кого еще не забрали родители. Они стояли на заднем крыльце школы под зонтом, который держала над ними учительница. Ее лицо выражало крайнюю степень неодобрения. Окна позади были ярко освещены, и сквозь стекла я разглядела стены класса, увешанные рождественскими гирляндами, открытками, детскими рисунками и венками. Увы, лица девочек отнюдь не выглядели празднично. Не изменились они и тогда, когда Оливия и Эмили увидели, что я бегу к ним под дождем. Обе недовольно хмурились, а Оливия к тому же прижимала к себе рисунок, при виде которого у меня упало сердце. Интересно, как я смогу донести его до машины под потоками воды?

– Прошу прощения за опоздание, – сказала я учительнице.

– Ничего страшного, – отозвалась та, но голос ее звучал раздраженно. – До завтра, Оливия, – добавила она. – Не забудь костюм для рождественского спектакля. До свидания, Эмили.

– Привет, девочки! – поздоровалась я, старательно делая вид, будто не замечаю их недовольных лиц. – Простите, что задержалась, Мило опять погнался за поездом. А что ты нарисовала, Оливия? Можно посмотреть?

Оливия крепче прижала рисунок к груди.