Распечатано на металле

Я села. Внезапно я почувствовала запах сигарет «Люмия» в комнате, обнаружила, что рыжая прическа 111 более не растрепана, а вместо рубашки на нем теперь скучный черный комбинезон. Улыбку на его лице сменила холодная мина, которую я бы никогда не заметила, если бы не пропавшие веснушки. Я ничего не понимала, но догадывалась, что 111, так же как и 781 отправили в Перевоспитательную. Видимо, он уже окончил свой курс. А 111? Есть вопросы, на которые не следует получать ответы.

– Итак, вы знаете, зачем вы тут?

– Да, мне необходимо подписать бумаги о частичной дееспособности. – мне было немного больно говорить, но я старалась этого не показывать.

– Правильно. Но, к сожалению, руководство обнаружило, что у нас нет для вас работы, поэтому мы приняли решение отправить вас во временный отпуск. Подпишите пару бумаг – и вы свободны до полного выздоровления.

Я не могла представить свою жизнь без работы, но тем не менее я подписала все согласия, ибо в ином случае я рисковала тоже отправиться в Перевоспитательную.

Я вышла из своего отдела и ощущала на себе миллионы взглядов моих товарищей по цех. Они все смотрели на мою щеку, на мой мерзкий шов, это все из‑за него.

Я ушла с фабрики. Я никогда не была так свободна в выборе своего досуга – я ведь всегда работала на нашего Часового по 14 часов в день, а оставшееся время тратила на еду и сон. А теперь что? Куда я должна идти? Мне нужно пробудить собственное восприятие, дабы не сойти с ума. Фабрика, фабрика, фабрика…. В голове одна чертова фабрика! Точно! Паб «Вне времени» – туда уходит большинство тружеников, но сама я там никогда не была. Я не могла увидеть что‑то еще в этом городе, физически. Как только я начинаю развеивать свое туннельное зрение – мне сразу становится плохо, меня сильно тошнит, а после мною овладевает паника, словно я вот‑вот переживу сердечный приступ. Я прошла сквозь черные подворотни и с помощью чувственной памяти смогла выйти на нужное место. Перед входом в паб стояло еще не так много пьянчуг. Все они, вероятно, относились к неисправимым, но это не помешало мне прийти сюда. Я не должна была заходить дальше – я ощущала, что за этой дверью меня охватит тьма, – но я пересилила себя. Мое сердце хотело разорваться на маленькие кусочки и выстрелить шрапнелью во всех, кто здесь был, но тело пересилило мозг. К счастью, это была не душная от таких же, как и я, улица, это было просто небольшое помещение. Я взяла над собой контроль, но споткнулась и упала на бок. Голова моя тряслась словно при эпилептическом припадке, а глаза практически лопались как резиновые шарики. Ко мне приблизился темный силуэт, от него пахло спиртом и мочой, этот резкий запах сделал только хуже, но я не ожидала услышать еще и голос.

– С вами все в порядке? – спросил он.

Я хотела схватиться за уши, но знала, что, если сделаю так, меня отправят куда‑то очень далеко – дальше, чем в Перевоспитательную. Мой мозг смог проанализировать этот силуэт и увидеть в нем человека. Это был мужчина. Он был одет в легкий синий комбинезон и поношенные рабочие ботинки. Сам он был полностью лысым.

– Н‑нет… Я… я в порядке. – я отвечала очень неуверенно, с комом в горле.

Мне было страшно. Он помог мне подняться и провел к ближайшему столику.

– Может вам воды? Выглядите не очень.

Я не смогла отказаться и кивнула. Он что‑то обсудил с другим черным силуэтом, и мне принесли небольшую бутылочку воды. Руки мои дрожали, и я попросила его налить мне стакан. Постепенно паника начала отступать, я смогла сделать пару глотков, и холодная вода смогла на время остудить мой жар от пребывания тут. Еще некоторое время я просто сидела и смотрела в стол, пока мужчина не спросил меня.

– Так как тебя звать?

«Какой логичный вопрос» – подумала я.

– Мой рабочий номер 1029. А твой?

– Нет‑нет, кажется, ты не поняла. Я не про номера, я про твое имя.

Я почувствовала непритворное отвращение, но почему‑то моя память словно начала просыпаться, но воспоминание могло пробиться. Нет, я не готова дать ему ответ.

– Я… я… – я не знала, как ему ответить, но ответить надо было.

– Яна? – сказал он, перебив меня.

– Нет, просто я.… я не помню своего имени. Для меня «я» – это 1029, и я всегда была 1029, ни больше ни меньше.

– Так ты из показательных рабочих? Тогда что ты тут делаешь?

Я указала на свою щеку. Шов был все еще ужасным, и мне было страшно показывать его хоть кому‑то.

– У меня нет работы на ближайший год.

– Так это же хорошо! Как думаешь проводить время?

Время?! Как я буду проводить время, когда я все еще живу своей работой. Я всегда жила идеями и думала только о том, какой диаметр доджна иметь труба. Нет… я впервые могу ответить иначе. Я должна что‑то сказать.

– Я… я не знаю. Это место – одно из немногих, которые я знаю, кроме своего дома и места работы. Поэтому я и пришла сюда. Правда, я не знаю, что люди делают здесь.

– Вижу… Что ж, раз ты уже здесь, не хочешь ли ты выпить?

Я не уловила, когда мы успели перейти на «ты».

– Я вроде как уже. – сказала я немного неуверенно.

Он рассмеялся и похлопал меня по плечу. На удивление я даже не испугалась, но все еще не понимала, о чем речь.

– Нет‑нет. Я вовсе не про обычную воду, я про алкоголь.

– Алкоголь? – спросила я.

– Да. Знаешь, как его называют у нас? «Огненная вода». Не слышала никогда?

– Нет.

Он улыбнулся, но с пониманием отнесся к тому, что я не знала, что такое алкоголь.

– Ладно, я не собираюсь кидаться в тебя научными терминами, пожалуй, я скажу по‑обывательски. Алкоголь как обычная вода, только от нее становится тепло и хорошо.

– Что значит «хорошо»?

– Ты словно перестаешь находиться в этом сраном городе и освобождаешься от привычных законов мироздания. Попробуй, ты не пожалеешь! Первый стакан за мой счет. Что скажешь?

В обычной ситуации я бы отказалась, но раз здесь, значит, я пришла сюда за этим.

– Ладно, я думаю от одного стаканчика хуже не будет, верно?

– Его будет мало! Бармен, стаканчик фирменного этой даме рядом со мной.

Темная фигура плеснула что‑то в стакан и подала мне. Стакан выглядел так, словно туда налили очень мутную воду. Запах этого вещества был похож на запах моего собеседника… Я ведь так и не спросила, как мне его называть.

– Кстати, как мне тебя называть?

– Алекс, мое имя – Алекс.

Алекс… Звучит благородно, но это имя ему, если быть честной, не очень идет.

– Что же, А‑Алекс, – я запнулась, я уже почти никого не называю по имени. – Если я умру от этого напитка, то эта смерть будет на твоей совести.