Распечатано на металле

– Я верю в то, что не стану им. Этого достаточно. Да и зачем мне нужно будет что‑то еще, если у меня и так будет абсолютная власть и бессмертие? Надоест – пойду займусь, чем захочу. А вот ты‑то, почему ты думаешь, что твой предводитель не станет тираном?

– Я не думаю. Я знаю, что он станет тираном. Я знаю, что он убьет миллионы людей ради своей власти, и я точно знаю, что я бы сделала то же самое!

Нет‑нет‑нет, я бы так никогда не сделала! Неправда!

– Я не рад за вас, но я рад, что ты хотя бы честна по отношению к себе.

– Тем не менее, я не собираюсь тебя убивать. Мы проливаем нашу кровь, а не кровь кочевников. Тебе стоило бы уехать из города и забыть об этом артефакте навеки, ибо я уверена, что, когда Часовой придет к власти, его просто оставят здесь, а въезд запретят. Береги свою жизнь.

– Жизнь не стоит ничего. Смерть же бесценна.

– Для Часового жизнь и смерть – это родственные понятия. Они не противоположны, а неделимы. Не будет одного – не будет другого.

– Пока что Часовой еще не может диктовать, во что мне верить, а во что – нет. Но после смерти это я буду диктовать каждому из вас, что делать. И не шестьдесят жалких лет, а вечность.

– Так ты хочешь остаться? – я спросила это с насмешкой.

– Ты думаешь, у меня есть выбор? – резко ответил он.

– Что же, раз так, то скажи свое имя. Я хочу знать имя того, кого я не убила. Это своего рода приз, который получает не каждый революционный палач.

– Мое имя – Алекс.

Стоп‑стоп, что?! Я уже встречала Алекса?! Почему тогда он не узнал меня? Господи… прошло столько лет. Я же так сильно изменилась, при встрече я уже не была офицером, я была простой рабочей. Так вот зачем Алекс пришел в этот город, и вот почему он не такой. Он не пробудившийся, он никогда и не спал. Я не верю в судьбу, но после таких встреч, может, и поверю. Я не смогла отделаться от этой мысли, и воспоминание оборвалось. Я была ошарашена всем, что увидела. Начиная моими действиями и заканчивая новыми выводами.

Я подняла глаза, и они начали истерично бегать по комнате. Я боролась с паникой. Собрание уже подходило к концу, все что‑то обсуждали. Прозвучало шаблонное: «Вопросы?», после чего парочка рук поднялась вверх. Последовало несколько туповатых вопросов, и наконец собрание подошло к концу. После этого воспоминания мне трудно было вернутся в реальность. Тут словно была не я, словно мне приходилось играть в театре или в кино… Я бы хотела когда‑нибудь сыграть в фильме, хотя бы и роль случайной прохожей.

– Я прошу всех покинуть зал, за исключением офицера 991.

Я кивнула и подождала на своем месте, пока все остальные выйдут. Дышащий щелкнул пальцем, вероятно, чтобы отключить систему слежки в этой комнате. Он повернулся ко мне спиной и, сложив пальцы треугольником, заговорил томным голосом.

– 991, вы когда‑нибудь считали себя человеком? – спросил он, сделав паузу после моего имени.

– Я? Что за глупый вопрос? – возразила я.

– Это не глупый вопрос. Это вопрос, на который следует ответить либо «да», либо «нет». – он посмотрел на меня через плечо и решительно сжал предо мной кулак.

– Ну… мы все люди, поэтому я, наверное, тоже человек. Это же логично, не находите? – я решила строить из себя глупую до конца.

– Нет‑нет, 991, вы не поняли. Я имею в виду осознание себя личностью внутри аппарата. Попытки стать самой машиной, попытки захватить власть в свои руки. Было ли у вас такое, 991? – он так активно жестикулировал, пока говорил это, словно был из числа континентальных жителей. Я помню, они такое любят.

– Не было, господин Дышащий. Я всегда находила свое место только в общей картине мира. – я произносила это решительно, но пальцы на ногах крутились в танце от неловкости.

– По моим данным это не так, 1029.

Ебаный твой рот! Ладно. Этого следовало ожидать. Продолжу изображать дурочку, но это вряд ли поможет.

– 1029? Кого вы имеете в виду, сэр. Мой номер 991!

– Хватит себя обманывать, 1029. Этот театр был действительно неплох, но тебя выдал тот факт, что мы не пополняем запас офицеров просто так. На офицеров обучаются в отдельных училищах, которые отправляют приказы нам. Приказа на номер 991 мне лично не поступало, а все бумаги проходят через меня. Иными словами, актер хороший, но спектакль провальный.

Ладно, я знала на что иду. Будем тогда уходить драматично.

– А откуда вы знаете, что актер хороший? Может, актер такой же паршивый, как и спектакль?!

– Нет, поверьте мне, актер замечательный. Я бы сказал, что лучше актера еще поискать. Знаю я это, поверьте, не понаслышке. Вы же, я надеюсь, прекрасно понимаете, что я знаю кое‑что о вас, чего не знают многие другие? И если бы я хотел вас убить, то сделал бы это давно. Но это так, для понимания. Это ни к чему ни приведет, и я только раззадорю вас. Мне, конечно, велено всячески подавлять очаги сопротивления, но конкретно ваш случай уникален. От Часового я знаю о вас то, что революцию в вашей в душе нельзя потушить даже обнулением. Вы и в правду просто не можете умереть как личность, поэтому я хочу сыграть с вами в игру. Вы – достойный противник, 1029. И еще опаснее вы будете, когда вспомните все, но я не имею права и не желаю рассказать вам все, как есть. Это не интересно, и меня, скорее всего, убьют. Поэтому сделаем так. Вы отправляетесь заканчивать то, что начали, а я сейчас же отправлюсь писать отчет, что офицер 991 по ошибке не был зарегистрирован, ну а дальше… Я не раскрою ни слова. Вы сами должны понять, как именно вы хотите сыграть свою роль. Мы встретимся еще не раз, мисс 1029, но каждая встреча будет оборачиваться переломным моментом в нашей истории.

– Вы видите будущее?

– Я не вижу будущего, лишь умею хорошо просчитывать события.

– И что? Хотите сказать, что я могу выиграть?

– Я ничего и никогда не раскрываю. Для меня в этом нет смысла, и азарта не прибавляет. Вы же – игрок, 1029. Вас хлебом не корми, а дай рискнуть своим здоровьем ради не пойми чего. Поэтому играйте, 1029. Играйте, словно играете в последний раз.

– Стойте! У меня столько вопросов, я не могу уйти отсюда ни с чем.

Он повернулся ко мне и скрестил пальцы, приготовившись щелкнуть ими.

– Прошу, 1029, не забывайте, что я вам не друг. – с этими словами он щелкнул пальцем, и системы вновь заработали. – Рад был поговорить с вами, 991. А теперь прошу вас, возвращайтесь в отдел.