Рождённые из пепла
Линн посмотрела везде, даже под ковёр заглянула! Она всплеснула руками и задела на краю прикроватного столика шкатулку с украшениями. Этот звук показался ей громче грома. Брошки и бусины рассыпались по полу. У Линн всё внутри заледенело. Она кинулась собирать всё, чтобы ни одна бусинка не выдала её присутствие! И нашла. Маленький ключ, что в первый раз остался незаметен среди горы брошек и серёг, выпал наружу.
Линн благодарила всех богов за удачу и тихонько вставила ключ в замок. Ящик отворился. Там оказался бархатный мешочек с серебряным кольцом внутри: большой многогранный алмаз ловил блики от свечи, по кругу его обрамляли тёмные маленькие камешки – ониксы или аметисты, неразличимые в темноте. Кольцо было настолько маленьким, что точно принадлежало тонкой руке королевы. Линн примерила его на средний палец и едва сумела снять, успев покрыться испариной от страха.
Ещё в ящике ровной стопкой лежали исписанные бумаги. В основном какие‑то цифры и пометки. Королева интересуется экономикой. Знает количество замковой стражи и сколько кухарок каждый день трудится на кухне. Есть список всех слуг, их имена, семьи, срок службы и величина жалования. Линн нашла и своё имя, а рядом с ним жирный знак вопроса. Имя же над ней было зачёркнуто рваными линиями, но всё ещё читалось.
«Кэти». Девушка, что служила королеве до Линн. Пометку напротив её имени было не разобрать.
От этого стало жутко. На миг представилось, как и этот злополучный знак вопроса становится нещадным росчерком пера, превращая «Линн» в чернильную кляксу, а саму девушку в изрубленное тело.
Линн стряхнула с себя наваждение и торопливо засобиралась. Она больше не могла здесь находиться. Королева наверняка уже хватилась её. Линн положила бумаги на место, закрыла ящик, вернула ключ. И когда уже хотела броситься вон из комнаты, услышала близкий стук каблуков.
Тук‑тук. Словно набат.
Отсюда не уйти! Коридор прямой! Её заметят!
Тук‑тук.
И тишина. Каблуки остановились совсем близко, наверное, у спящего стражника. Хоть бы королева ушла звать другую стражу! Но два шага раздались в сторону двери.
В панике и не зная, что делать, Линн задула свечу и спряталась за тяжёлой портьерой за миг до того, как дверь отворилась. Вошла королева.
Линн сжалась всем телом и зажмурилась от страха. Сердце гулко стучало. В горле застрял комок. Ладонь прикрыла рот, чтобы заглушить дыхание.
Зачёркнутое жёсткой рукой имя мрачно лезло в мысли.
Свет из‑за приоткрытой двери резанул глаза яркой полосой. Микая медленно прошла по комнате, не зажигая свеч. Остановилась. Линн не могла определить, что та делает и куда смотрит, и от этого становилось только страшнее. Почему королева стоит в темноте?
Одна минута. Две.
Ох, боги. Окружающее плыло под глазами. Лицо раскраснелось. Линн готова была громко всхлипнуть и погубить себя.
Три минуты.
Это всё сон. Просто сон!
Четыре.
О, Богиня милосердия. Помоги. Если королева решит выглянуть в окно…
* * *
Дверь тихо скрипнула. Ночной сквозняк порхнул внутрь и иссяк. Робер прикрыл за собой и проскользнул мимо бочек и мешков с провизией. Кто бы ни помогал сопротивлению отсюда, он сдержал слово, и дверь в назначенный час была отворена, и на кухне, к счастью, никого не оказалось. Робер не стал просить, чтобы человек Витарра его проводил. Нет, Робер виноват во всём сам и будет рисковать один.
Нужно только найти путь вниз. Деш должен быть там.
Робер не пытался красться. Напротив, он бесшумным вихрем проносился по пустым коридорам и останавливался лишь тогда, когда слышал шаги за углом, и нырял в тёмную нишу или за дверь, благо их здесь без счёту, а стража всегда ходит шумно.
Одного пришлось убить. Прятаться было негде, он был готов поднять тревогу! Но Робер оказался быстрее и свернул ему шею крепкими руками. Спрятал тело в подвернувшейся пустой комнате. Всё так… быстро, словно в трансе. Робер не чувствовал ничего. Ни в чём не сомневался. Не думал о чужой смерти и том, что никогда раньше не убивал. Просто шёл вперёд, как заведённый.
Он снял с покойника мундир и надел на себя. Синий. Такие носит рядовая дворцовая стража, в городе иногда их видно. Может, стоило разжиться заранее? Эта тесновата в плечах. Нет времени! Если не разглядывать пристально, то не видно, что мундир ему мал. Зато если Робер встретит ещё кого‑нибудь, то хоть выиграет пару мгновений. Надо торопиться. Мертвеца найдут, и тогда дворец превратится в гудящий улей и смертельную ловушку.
Витарр сказал, что спуск в подземелья должен быть где‑то под восточной башней. Кто бы ни добывал ему информацию прямо из змеиного гнезда, ходить везде не мог. Ещё одна причина сделать всё самому и больше никого не подставлять.
Ах, Деш. Если бы они только не встретились. «Что же ты сказал им, что тебя уволокли сюда?» Робер не винил мальчика ни в чём. Мальчишкам можно бояться за свою жизнь и выживать всеми способами. Мужчинам нельзя.
Мужчинам… Деви хвастался, что он мужчина. Улыбался без одного зуба – в драке выбили. А до чего заливисто смеялся, словно колокольчик звенел. Глупый отважный сын.
Робер пришёл слишком поздно. Обещал погулять с Деви по рынку, но задержался на работе, потому что получил большой заказ. Хотел доделать. Всё отмахивался. Тогда сын обиделся и ушёл гулять сам, и после этого Робер не видел его живым.
Тогда было уже поздно, вечер сменился безлунной ночью. По городу кричали о большом пожаре. Ветер доносил едкий дым. А Робер не знал, куда ему бежать, где искать потерявшегося сына. Не мог же любопытный Деви пойти туда? Да от огня бежать надо подальше! Но Деви был там. Прибежал посмотреть. Как Роберу сказали, увидел девочку возле горящего дома, бросился помочь… и упавшими обломками придавило обоих.
Робер не верил. Пустота развезлась внутри, но он не верил. Рыдал, но не верил. Его утешали, говорили, что сынишка – герой. Ещё юный, а такой храбрый! Но чего стоили все эти похвалы, когда вот он лежит мёртвый у отца на руках? Роберу не нужен герой. Роберу нужен был живой сын.
Деви больше нет. Но Деш ещё жив. На этот раз Робер придёт. Он будет рядом.
Коридоры выглядели одинаково. Сплошной серый шершавый камень. Когда попадалось окно, Робер по расположению города определял направление. Нужна восточная башня. На развилке один проход вёл не прямо, а огибая, и Робер выбрал его. Он не знал, сколько времени прошло, казалось, что слишком много, и пир наверху вот‑вот закончится. Робер не боялся за себя. Он боялся снова не успеть и не прийти. Единственное, что в его жизни сейчас важно – это успеть.
Робер слишком поздно остановился и уже сделал шаг за угол. Служанки ходят тише. Две девушки вздрогнули, когда увидели его. Готовы были закричать и броситься наутёк. Но Робер натянуто улыбнулся и картинно поклонился им:
