Серёга Полищук. Пилигрим, дух Предтечей
Я поднял закалённый огнём и ветрами, ещё советского производства увесистый «кирпидон» и прицельно бросил его в голову твари. До Альена было далеко, (всё‑таки пятый этаж!) и я буквально всех богов просил, чтобы снаряд достиг цели. То ли плохо молился, то ли снайпер из меня «так себе»… Может, если бы тварь стояла на месте, что‑то и вышло бы, но, как говорится: «Если бы у бабушки были мудушки, была бы она дедушкой!»
Кирпич, пролетев мимо головы Чужого, долбанул его по хвосту и разлетелся на десятки мелких частей. Тварь заверещала пронзительным, переходящим в ультразвук, визгом. «Больно, видать!» А, судя по дальнейшим событиям, ещё и обидно! Задрав уродливую голову вверх, Альен встретился со мной взглядом. Меня обдало жаром, и я понял, что вовремя сходил в туалет, иначе биться бы мне с супостатом в обосранных штанах! Озлобленная тварь в один прыжок оказалась у основания стены и, ловко перебирая конечностями, стала карабкаться вверх, цепляясь за оконные проёмы. Хвост Алёшки безжизненной плетью болтался из стороны в сторону и, похоже, причинял своему хозяину массу неприятных ощущений: всякий раз тварь пронзительно взвизгивала, травмируя мой неадаптированный к подобным звукам слуховой аппарат.
«Хули ты стоишь, как статуя, придурок?» – вовремя одёрнул я себя, схватил два кирпича и поочерёдно швырнул их в голову приближающегося чудовища. Первый снаряд пролетел мимо, едва задев травмированный хвост и без того разъярённого пришельца, а второй угодил‑таки чудовищу в темя. Тварь замерла. От чего‑то на ум пришла детская игра «Море волнуется раз…» «Неужели, удалось оглушить?» Не думая ни секунды, я схватил два последних «снаряда» и точными бросками отправил их прямо в голову Алёшки. Глаза противника застыли, хватка ослабла и тварь полетела вниз, так и не успев преодолеть оставшуюся между нами пару метров.
Звучно хрустнув, туша встретилась с щербатой поверхностью асфальта. В наступающих сумерках бесформенный Алёшкин силуэт не чернел, а будто зиял на серости дворового покрытия.
«Хорошо, не на машину!» – только сейчас я обратил внимание на стоящую неподалёку от места падения Нексию.
Вниз меня несла какая‑то неведомая сила. Не чуя ног, перебирал я ступени лестничных маршей и, как потерпевший, орал Профу, что надо валить отсюда подобру‑поздорову. Мы были уже у машины, когда позади нас раздались ничего хорошего не сулящие звуки. Алёшкино тулово, на которое ни мне, ни профессору смотреть не хотелось, издало серию хрустов вроде тех, с каким вправляют выбитый сустав, и заскрежетало когтями по мелким дворовым камешкам.
Одновременно с учёным мы прыгнули в машину. В суматохе я забыл раскрутить и открыть ворота. Но было уже поздно. Тварь медленно воздвигла себя на уродливые конечности и, задрав увечный хвост, вперила в меня свирепый взгляд. Я, что было силы, вцепился в ручку переключения передач и, перегазовывая, собрался сбить чудовище, пойдя, быть может, в последний в своей жизни таран. На этом повествование могло бы и окончится, но что‑то пошло не так.
Небо резко потемнело. Все трое: я, Проф и Альен задрали головы кверху. Над нами, мерцая антрацитовым блеском, висел Пилигрим. «Забери нахер эту тварь отсюда», – мысленно я попросил аномалию.
Вы когда‑нибудь наблюдали, как в песочных часах перетекает сквозь устье песок? Вот так же, только снизу вверх, в черноту ноль‑материи «утёк» монстр. Ещё недолго повисев в воздухе, аномалия скрылась за серебристой рябью межпространственной толщи.
Оцепенение прошло не сразу.
– О‑ху‑еть…! – по слогам выдохнул высококультурный и образованный старик.
– Палыч, ты в норме? – поинтересовался я у учёного.
– Ой, простите меня Бога ради. Вырвалось, – щёки профессора зарделись, отчего он ещё больше стал походить на Деда Мороза.
Конец ознакомительного фрагмента
