Северная корона. Против ветра

Ника тут же сердито одернула парня, а Марта потупилась. Ей стало невыносимо тяжело. Почему, почему она влюбилась в него, в этого настойчивого, уверенного в себе типа с наглыми глазами?

Однако скрипачка, собравшись с силами, ответила:

– Если бы я сыграла вам all‑o di molto и all‑o moderato, вы бы тоже не нашли отличий. А мне нет дела до ваших камней.

– Вот именно, – зло прошипела Ника, обнимая кузину – в отличие от Саши она не боялась помять платье. – У меня сестра – профи‑музыкант, победитель конкурсов, а не ювелир какой‑то. Так что держите ваши мнения при себе, господа умники.

– Да ладно тебе, – рассмеялся Саша. – Я же любя. Эй, малышка, не обижайся.

– Я не обижаюсь, – буркнула Марта.

Даша опять заметила, что Марта не смотрит на Сашу, и удивилась: будущие родственники, может, слегка друг друга недолюбливают?

– Чтобы ты не обижалась, куплю тебе торт, – сказал Александр Марте. – Окей? Не дуйся, тебе не идет. Скажи лучше, твоя сестра ведь красотка?

– Красотка, – искренне согласилась Марта. – Только туфель не хватает для полного комплекта.

– Они вон в той коробке, – равнодушно, на автомате ответила Ника, кивая в сторону.

Александр сам себе улыбнулся уголками губ и решительно направился к коробке. Открыл ее и встал перед озадаченной невестой на одно колено, намереваясь одеть на ее ножки обувь – белоснежные, в тон платью, туфли на высоком тоненьком каблуке. Ника не стала сопротивляться. Дашка опять восхитилась женихом, а у Марты комок к горлу подкатил, и руки безвольно опустились. Ну как, как смотреть, когда твой любимый человек – и неизвестно почему любимый! – словно Золушке, одевает свадебные туфли своей невесте и твоей сестре заодно?!

– Нравятся? – встал с колена Александр, довольный работой. Ника стала выше сантиметров на десять. – Тебе вообще в них удобно? Или, может, другие купить, пока не поздно?

– Мы уже купили еще одни туфли – для ресторана, – напомнила ему Ника.

Как же она устала от всего этого. И от туфлей, и от платья, и от Саши, который еще не успел стать ее законным супругом.

– Ника, – обратилась к ней смущенная Марта, внутри которой все пылало и переворачивалось. – Я бабушке повезла лекарства, так что пока. Она меня ждет.

– Пока, сестренка. Встретимся на девичнике! – напомнила ей Ника, опять обняла – якобы на прощание – и шепнула:

– Спасибо. Я все потом объясню.

Сестра ничего не ответила, но незаметно кивнула и сжала ладонь Ники, как будто говоря: «Понимаю».

Марта ушла, Дашка тоже поспешила уйти, обещав заехать за Никой вечером, а Саша вновь обнял невесту – захотел побыть рядом с будущей женой и, честно говоря, простые объятия и поцелуи его не прельщали. Однако ничего большего позволить он себе не мог – сначала из‑за присутствия в доме Никиной подружки и ее сестренки, а теперь – из‑за странного поведения невесты. Она мягко намекнула ему, что сейчас – не лучшее время. Последние несколько месяцев она часто отталкивала его, мол, ей нездоровится. Саша бесился, но молчал.

– Обязательно надень это колье на свадьбу, – напомнил он Нике.

Она безумно хотела стащить с себя свадебное платье.

Впрочем, Дионов этого тоже хотел.

«Нет, он издевается! Это не бабушкино наследство! Это привет из прошлого!» – с тоской подумала Ника и поняла, что ей неприятно, когда Александр ее целует или просто касается. Она тут же с ужасом осознала – и осознала невероятно ясно: с ним ей придется прожить всю жизнь! С человеком, которого она может считать своим другом и даже братом, но никак не любимым мужчиной. Ведь, по сути, Саша был своеобразным заместителем Никиты. Но правда в том, что Саша так и остался в прошлом, которое больше ничего для нее уже не значило, она лишь безуспешно его реанимировала.

На душе Ники стало погано. Колье невыносимо жгло кожу на шее, и Карлова быстрыми, нервными движениями бросилась расстегивать его, но ничего не получалось, и освободиться от него ей помог Саша:

– Осторожнее, это же не игрушка.

Он опять попытался поцеловать невесту, но та вывернулась из его объятий и, не заботясь о платье, выбежала в зал, а после – на балкон.

– Ты куда? – недоуменно пошел за ней Дионов.

– Мне надо подышать свежим воздухом, – крикнула ему Ника. – Меня немного тошнит!

Саша пожал плечами, но невесту отпустил.

Тот, кто сейчас находился на улице и смотрел вверх, мог наблюдать интересную картину – на балконе длинного блочного многоэтажного дома появилась девушка в свадебном платье.

– Ух ты, смотри‑ка, невеста, – беззастенчиво ткнула на нее пальцем молодая мамочка, гуляя во дворе со своим чадом.

– Точно, – изумилась ее приятельница. – Но сегодня же день не свадебный.

– Кто ее знает, – пожала плечами молодая мамочка. – Может, померить решила, а может, выпила лишнего?

«Если она опять выпила, боюсь, ее можно будет признать начинающей алкоголичкой», – мысленно ответил ей с соседней скамейки светловолосый молодой человек, который глядел на солнечный июньский мир сквозь линзы солнцезащитных очков. Он уставился на невесту, чуть склонив голову набок. Лицо его оставалось спокойным, даже безмятежным, а вот в душе бушевало море эмоций. И пусть многим это море казалось Саргассовым – таким же неподвижным и спокойным – самым спокойным в мире, находящимся в объятиях вечного штиля, а также прячущим в своих водах тайну Бермудского треугольника, однако это была лишь искусная иллюзия. Настоящее море этого человека по полному праву можно было назвать Беринговым с его зимними штормами на неспокойном юге, поднимающими десятиметровые волны во время алеутской депрессии.

Никита все‑таки был ревнивым типом и собственником. Вот только девочка с малиновыми губами и пакостным характером ему не принадлежала – ни тогда, ни сейчас, а он все равно злился.

Кларский не отрывал жадного взгляда от Ники. Зачем он вновь решил вернуться сюда, к дому стервочки с малиновыми губами, он и сам не знал. Наверное, пришел проститься с ней, увидеть издалека еще раз. Он никогда и не думал, что увидит эту девчонку в белом красивом платье – символ того, что вскоре та официально станет женщиной другого человека.

И он, как и она, тоже частично в белом – на нем белая рубашка, чистая, идеально выглаженная, модная и дорогая. Только вот джинсы черные. Его тело будто поделено пополам: до пояса он в белом, а ниже – в черном. На ярком солнце черные джинсы нагрелись, и молодой человек чувствовал себя несколько некомфортно.

«Ну и почему ты не дождалась?» – с ненавистью непонятно к чему или к кому подумал вдруг Никита и даже позавидовал старшему брату – его рыжая Настя, мама Полины, кажется, до сих пор ему верна.