Случайная двойня для магната. Воронцовы
– Пап, ты причастен к его банкротству? – неожиданно для самого себя, ору на отца.
Слежу за его реакцией – лицо с волевым подбородком мгновенно покрывается алыми пятнами. Синие блеклые глаза загораются ненавистью.
– Ты говори, да не заговаривайся, сын! – низкий голос отца врезается в мозг. – В бизнесе так – кто жёстче, тот и победил!
– Значит, причастен, – шумно выдыхаю я.
Игнорирует, делает вид, что не слышит.
– Соколов совсем плох, – кидает отец, протягивая руку к дорогой чашке с кофе. Медленно делает глоток, бросает на меня пустой взгляд. – То ли неизлечимо болен, то ли пьёт.
Не пара тебе эта девочка…
Метнув яростный взгляд в отца, кинул свирепо:
– Сам разберусь, кто мне пара! Не маленький.
Глава 11
Спустя неделю. Егор
– Анжела, скажи мне, где сейчас живет Ярослава! – требую с пышногрудой подруги Соколовой.
– С какой радости?
Объяснять Карамельке, что произошло недоразумение, смысла нет. Ненавидит меня априори.
– Английский хочешь сдать? Преподаватель – мой хороший друг.
– Воронцов – ты… ты…
Пишет адрес на бумажке, швыряет в меня скомканным комком бумаги.
И на том спасибо.
Еду по адресу.
Сижу в засаде всю ночь возле старой высотки. На соседнем сиденье примостилась термокружка. Делаю глоток крепкого напитка.
Прокручиваю в голове все сценарии развития событий.
Ярославе сейчас очень плохо.
Ее привычный мир разрушен. Она привыкла к другому уровню жизни. Не сказать, что её отец был богатый, но жена и дочь не нуждались ни в чём.
А теперь Яра не может продолжать учебу.
Ничего, успокаиваю сам себя. Я помогу Соколовой и её семье!
Денег своих у меня пока нет. Отец не даст для Соколова ни копейки, иначе ему придется подтверждать свое участие.
Уйду из фирмы отца. Создам собственную У меня уже давно эти планы зреют. Не зависеть от отца ни в чём.
Будем жить с Ярой вдвоём. Невеста обязательно вернётся к учёбе. И семье её буду помогать.
Как иначе?..
Делаю очередной обжигающий глоток чёрного кофе, запрокинув голову.
Доносится звук щёлкающего замка двери подъезда. В проёме двери появляется Яра в малиновой короткой дубленке, с надвинутым на голову капюшоном.
Невольно перевожу взгляд на часы. Пять тридцать утра.
Мурашки бегут по спине. Горло перехватывает спазм. Как рано моя девочка вынуждена идти на работу.
Я не должен этого допускать!
Выскакиваю из машины, в несколько шагов уже возле неё.
– Яра! – тихо произношу, протягивая руку к её капюшону, скидываю с головы. Русые волосы рассыпаются по плечам.
Любимая вздрагивает.
Поднимает на меня зелёные глаза, в них больше нет сверкающих золотистых звёзд.
В них пустота. Глухая ночь.
Пару секунд молча разглядываем друг друга.
– Я не могу без тебя жить, Яра… – сипло произношу, притягиваю её к себе, глажу по волосам, целую в губы.
Она не отвечает, отталкивает меня.
Вырывается из рук, остервенело колотит меня по груди.
– Уходи!.. Не хочу тебя видеть!.. Ты такой же, как твой отец…
В шоке отстраняю её от себя, взираю, как пылают огнём её глаза, трясутся губы.
– Ненавижу тебя. Ненавижу. Никогда не прощу, Воронцов, что сделал твой отец с моей семьёй.
В её глазах плещется обида, злость, ярость. Это так не похоже на милую нежную хрупкую Яру… Словно подменили.
Круто разворачивается.
– Яра! – нервно кричу ей в спину. – Это сделал не я! Но я всё исправлю.
Рывком натягивает капюшон на голову и стремительно уходит, не оглядываясь…
Ярослава
Всё случилось в январе. Жизнь казалась именно такой, какой я ее себе рисовала – яркой, цветной с всполохами синего.
Сначала Егор сделал мне предложение, мы подали заявление.
А затем…
Двенадцатого января отец пришел домой бледный как полотно.
– Я разорен!
– Насколько всё серьезно?
– Спросила мама?
– Нам теперь даже негде жить.
– Ничего! Справимся, – браво рассудила я. – Брошу учебу, пойду работать.
Не стала дополнять, что ненавижу экономику и финансы, а люблю рисовать. Родители не одобряли мою тягу к фривольному ремеслу. И сейчас посвящать их в свои планы не стоило.
– Ярослава! – резко выдохнул отец. – Чтобы я тебя больше никогда не видел с младшим Воронцовым. Слышишь, НИ‑КОГ‑ДА! Семья упырей. – Отец бессильно ударил кулаком по столу.
– Не понимаю, папочка. Он мой будущий муж!
– Уже нет! Запрещаю, – заорал отец.
В ужасе смотрю в зелёные глаза родного человека. Ему сорок, и всего за один день он превратился в старика. Он как поверженный затравленный зверь.
– Воронцов старший с дружками разодрал мой бизнес, – бессильно оправдывается передо мной папа.
