Соперница королевы
– Попрошу матушку, чтобы она отпустила тебя со мной в Смитфилд. Мне боязно доверять лошадь тамошнему конюху. Это всего на пару дней. Ехать недалеко, так что ты в любой момент сможешь вернуться, если потребуется.
– Как пожелаете, миледи. – Похоже, Альфред был доволен. Он появился в Чартли еще совсем мальчишкой, но уже тогда знал толк в лошадях. Пенелопа видела, как однажды он успокоил дикого пони, просто подув ему в ухо. – Отсюда не больше десяти минут верхом. Хороша ли конюшня в Смитфилде?
– Вполне сносная.
– Вы, наверное, рады возможности встретиться с супругом, миледи.
Пенелопа кивнула. Сердце сжалось еще сильнее. Как хорошо было в детстве! А теперь она замужем, к тому же вынуждена постигать премудрости придворной жизни. Альфред сходил в амбар, принес пригоршню корней окопника, ступку и кувшин гусиного жира и принялся, насвистывая, готовить мазь. Пенелопа наблюдала за его работой, лишь бы не входить в дом.
Мать непременно начнет выпытывать, что происходит в королевских покоях. Как ведет себя Лестер с королевой? Чем занят Берли? Его уродливый сынок все еще при нем? Не спускай с них глаз… они слишком могущественны. Кто из фрейлин нынче в фаворе? Новые украшения – верный признак благоволения королевы… Потом, разумеется, последует вопрос о месячных.
Регулы пришли в срок. Пенелопа испытала разочарование, однако мысль о ребенке, который мог быть зачат в брачную ночь, внушала противоречивые чувства. Разве после столь безрадостного соития может появиться малыш? С другой стороны, если она забеременеет, Рич оставит ее в покое. Пенелопа словно попала в одну из картинок‑загадок, меняющихся в зависимости от угла зрения. А еще Сидни, о котором она думала постоянно, одержимо, словно пес, зализывающий рану. Порой казалось, будто он навеки исчез из ее мыслей, но стоило вспомнить его скорбное лицо, как сердце принималось болеть с новой силой.
– Вы видели щенка, миледи? – Альфред вручил ей ступку с истолченным окопником и кувшин с жиром.
– Какого щенка? – Пенелопа стала втирать мазь в ссадины на спине Красотки. Кобыла дернулась, однако тут же успокоилась.
– Одна из спаниелей вашей матушки ощенилась. Детенышей было двое, но один родился мертвым. Главный конюх приказал сунуть второго в мешок и утопить.
– Ты ведь этого не сделал? – возмущенно воскликнула Пенелопа.
– Разумеется, нет, миледи. Я надеялся, вы сжалитесь над бедолагой. – Альфред лукаво улыбнулся.
– Ты слишком хорошо меня знаешь. Покажи его.
Молодой человек указал в отгороженный угол. Оттуда сверкала пара настороженных глаз. На соломе лежала сука, рядом спал щенок. Малыш тихо повизгивал и дергал лапками; должно быть, ему снилось, будто он ловит мышь.
– Ты не сомневался, что мое сердце растает, да, Альфред?
– Даже не предполагал, миледи. – Однако улыбка конюха говорила об обратном. – Его уже можно забирать у матери. Хотите?
– Ах ты, злодей. Разве я смогу отказаться?
Щенок пошевелился, открыл глаза, на нетвердых лапках подковылял к Пенелопе, обнюхал ее ладонь. Девушка взяла его на руки, позволила пожевать пальцы, думая о том, как отрадно заботиться о столь милом создании.
– Можно забрать малыша прямо сейчас? – Она встала. Сука еще раз взглянула на нее, закрыла глаза и задремала.
– Конечно, миледи. – Альфред стащил с головы шапку, смущенный тем, что высокородная дама просит у него разрешения. – Похоже, мамаша довольна, что вы станете хозяйкой ее мальца.
Пенелопа вошла в дом с заднего хода, бросила плащ и шляпу у двери, поднесла щенка к лицу, прислушалась к его урчанию, вдохнула кислый запах. В зале послышались голоса. Девушка тихонько приоткрыла дверь, заглянула внутрь. Вокруг очага сидели ее мать, отчим, Жанна и Доротея, а также еще один гость. У Пенелопы перехватило дыхание; инстинкт подсказывал бежать без оглядки, однако ноги словно приросли к полу. Она с легкостью узнала Сидни даже со спины. Ошибки быть не могло.
Очевидно, почуяв волнение хозяйки, щенок принялся тонко заливисто тявкать. Все обернулись. Доротея радостно взвизгнула и, забыв о приличиях, опрометью бросилась к сестре:
– Это твой? Откуда? Как его зовут?
Пенелопа разозлилась из‑за того, что Сидни нежданно вторгся в семейный круг, однако за недовольством скрывались более глубокие и сильные чувства. «Почему я так рада и в то же время не рада его видеть?» – думала она. Девушка старалась не смотреть на Сидни, но не могла отвести глаз – казалось, он сиял, словно Христос на картине, и, несмотря на простой черный наряд, затмевал всех, даже ее отчима в золоченых одеждах и мать, признанную красавицу.
– У него пока нет имени, – наконец сбросив с себя оцепенение, ответила Пенелопа.
– Надо как‑то его назвать, – объявила Доротея.
Пенелопа вошла в зал, передала щенка сестре, поцеловала мать и отчима и наконец, присев в реверансе, сдержанно подала руку Сидни. Ей пришлось призвать всю силу воли, чтобы не встречаться с ним взглядом.
– Миледи. – Тот учтиво поклонился, задержав ее руку в своей дольше положенного. Пенелопа подошла к Жанне и Доротее, забрала у них щенка и поцеловала в мордочку. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Летиции – та явно догадалась, что внешняя холодность дочери неспроста.
– Может, назовем его Шевалье? – предложила Жанна.
– Слишком трудно произнести, – ответила Пенелопа.
– Почему бы тебе не предложить ему имя, Сидни? – Лестер похлопал племянника по спине. – Ты ведь у нас златоуст.
Летиция по‑прежнему внимательно смотрела на дочь:
– Пенелопа, что с тобой? Ты бледна.
– Все в порядке, матушка. – Не иначе мать заподозрила беременность. Пенелопа встала так, чтобы Сидни хорошо ее видел, прижала зверька к подбородку и проворковала: – Я сразу его полюбила.
– И как вы назовете этого милашку? – поинтересовалась Доротея у Сидни.
– Сперва я должен получше узнать его. Иди ко мне, малыш!
Он протянул руку, чтобы взять щенка, но Пенелопа покачала головой:
– Ему хочется спать. Не стоит его тревожить.
– Похоже, он совершенно доволен тем, где находится. – Сидни ловко превратил отказ в галантный комплимент. – Без сомнения, любой юнец будет счастлив оказаться столь близко к леди Рич.
Пенелопа побледнела, услышав свое новое имя из уст, еще недавно прижимавшихся к ее губам.
– Что вы думаете об имени Сперо? – спросил Сидни.
– «Надеюсь». Очаровательно. Да, Сперо – отличное имя. К тому же латинское, чтобы никто не решил, будто мы игнорамусы[1], – поддела его Летиция. – Или правильно «игнорамы»?
– Полагаю, первый вариант верен, – отозвался Сидни.
[1] Игнорамус (калька с латыни) – невежественный, необразованный человек.
