Соперница королевы

– Но… – К глазам девушки подступили слезы, перешедшие в рыдания. Женщина раскрыла объятия и прижала ее голову к своей объемистой груди. Разумеется, Пенелопа слышала о подобном, но не решалась произнести вслух, ибо даже помыслить о столь противоестественном деянии казалось кощунством.

– Это гораздо более распространено, чем вы думаете, юная леди. Желания плоти не всегда поддаются объяснению.

– Но он же богобоязненный человек, пуританин, – все, что она смогла сказать.

– Возможно, как раз поэтому. – В словах женщины была своя логика. – Знайте, я с вами. Коли вступите в грязь, сразу зовите мистрис Шиллинг. И помните, ваш муж в душе хороший человек, просто его терзают внутренние демоны. Уверена, у вас скоро появится ребеночек и все будет хорошо. Когда держишь на руках собственного малыша, остальное не имеет значения.

Слезы у Пенелопы высохли. Мистрис Шиллинг подала ей льняной платок и надела на нее накрахмаленный чепец.

– Ну вот, теперь вы как новенькая.

 

Рич позвал Пенелопу к себе лишь во второй половине дня, после ее возвращения с верховой прогулки по пустошам. Привычный аллюр Красотки действовал успокаивающе. Не обращая внимания на предостережение Альфреда поберечься, девушка пришпорила лошадь и представила, как ветер уносит прочь воспоминания об утреннем происшествии. Плащ взметнулся в воздух, словно крылья, в ушах стоял грохот копыт. На краю леса Красотка остановилась; невдалеке паслось небольшое стадо оленей. Молодой самец шагнул вперед и гордо замер, бесстрашно глядя на Пенелопу большими влажными глазами. Она тут же вспомнила своего первого убитого оленя; сожаление, что пришлось лишить жизни столь прекрасное создание, навело на мысли о Сидни.

Пенелопа часто размышляла – если бы ей достало смелости прийти той ночью в музыкальный зал и отдать свое девичество возлюбленному, что тогда? Однако по пути в покои Рича ее посетила иная мысль: возможно, неприятное открытие о муже послужит ей на пользу.

Внезапно девушка поняла: она не желает становиться жертвой обстоятельств. Если ей суждено участвовать в придворных интригах, отстаивая интересы рода Деверо, значит, пора учиться превращать недостатки в достоинства. Власть можно получить не только грубой силой или плетением политических интриг, но и используя чужие секреты. Она вспомнила молодого оленя, его бесстрашный взгляд, и почувствовала перемену в себе, словно по венам потекла не кровь, а жидкая сталь.

Пенелопа постучалась в кабинет Рича; тот открыл дверь – бледный, взволнованный. Оба сели.

– Вы сможете простить меня? – наконец проговорил он.

– Просите прощения у Господа. Но если вы имели в виду, понимаю ли я вас, то да, понимаю… – Она пристально посмотрела на него. Он отвел взгляд. – Хотя многие не поймут.

– Мой позор бросит тень и на вас, если станет известно о моих… моих…

– Ваших прегрешениях?

Рич кивнул.

– Мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга, – продолжила Пенелопа. – Со временем вы поймете, что меня не волнует мнение окружающих. – Только сейчас, произнеся эти слова, она поняла, что так оно и есть. Ее мать страдает от изгнания и общественного осуждения. Она, Пенелопа, страдать не станет. – Нас, Деверо, непросто сбить с ног.

– Умоляю вас хранить молчание, – униженно взмолился Рич, вцепившись ей в рукав. От злобного тирана, каким Пенелопа увидела его в брачную ночь, не осталось и следа. Ее охватило неведомое доселе чувство могущества, словно за несколько часов она из девочки превратилась во взрослую женщину.

– Вам нет нужды просить, стоит лишь заключить сделку. – Пенелопа встала и принялась расхаживать по комнате, как много раз делал Лестер. На удивление, ей понравилось чувствовать свое превосходство.

– Сделку? Не понимаю, что вы имеете в виду. – Рич медленно вытер губы ладонью. – Хотите сказать, у вашего молчания есть условия?

– Именно так, – ответила Пенелопа, мысленно прикидывая список требований.

– Не просите меня отречься от пуританской веры, она единственная дает мне надежду… на искупление.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента